— Итак, вас освободили, полковник Барбара. Один ноль в пользу нашей команды.
— Что случилось с вами? — спросил Барби у неё.
Тут же сзади к ним, весело подпрыгивая, подбежали Джо, Норри и Бэнни со своими матерями. Вскрики детей резко оборвались, когда они увидели, в каком состоянии женщины. К своей хозяйке с лаем подбежал Горес. Опустившись на колени, Джулия лицом зарылась в его мех. Горес понюхал её и вдруг пошёл на попятную. А потом сел и завыл. Джулия посмотрела на него и закрыла себе лицо ладонями, словно от стыда. Норри ухватила за правую руку Джо, а Бэнни за левую. Лица детей помрачнели, стали испуганными. Из фермерского дома вышли Пит Фримэн, Тони Гай и Рози Твичел, но не приближались, так и стояли тесной кучкой возле кухонных дверей.
— Мы пошли туда посмотреть, — глухо произнесла Джулия, куда-то делась её обычная жизнеутверждающая интонация к-черту-все-ибо-мир-прекрасен. — Мы встали на колени вокруг той коробочки. На ней там ещё такой символ, я такого никогда раньше не видела… это не кабалистика…
— Это ужасно, — включилась Пайпер, вытирая себе глаза. — А потом Джулия коснулась этой штуки. Одна она, но… но мы все вместе…
— Вы их видели? — спросил Расти.
У Джулии опустились руки, она посмотрела на него с каким-то удивлённым выражением.
— Да. Я увидела, мы все видели. ИХ. Это ужас.
— Кожеголовые, — подсказал Расти.
— Что? — переспросила Пайпер. А затем кивнула. — Да. Думаю, их так можно назвать. Лица без лиц. Каменные лица.
«Каменные лица», — подумал Расти. Он не знал, что это означает, но понимал, что это истинно так. Снова вспомнил о своих дочерях и их подружке Диане, с которой они обменивались секретами и вкусняшками. А потом вспомнил своего наилучшего друга детства — они были друзьями, по крайней мере, на протяжении какого-то времени, но уже во втором классе Джордж как-то отпал — и волна ужаса вдруг накатилась на него.
Его обхватил руками Барби.
— Что? — он едва не кричал. — Что с тобой?
— Ничего. Просто… когда я был маленьким, у меня был один друг. Джордж Летроп. Как-то ему подарили на день рождения увеличительное стекло, такую линзу. И иногда… мы на перерывах…
Расти помог Джулии встать. Горес вновь подошёл к ней так, словно то, чего он испугался, теперь развеялось, как развеялось внизу то сияние на фургоне.
— Что вы делали? — спросила Джулия. Голос у неё вновь звучал почти спокойно. — Расскажите.
— Это было в старой средней школе на Мэйн-стрит. Там было только две комнаты, одна для учеников первого- четвёртого классов, а вторая для пяти-восьмиклассников. Игровая площадка там была не мощённая. Боже, там даже проточной воды не было, только нужник, который дети называли…
— Медовый домик, — подсказала Джулия. — Я тоже туда ходила.
— Мы с Джорджем ходили за спортивные лесенки на край площадки, к забору. Там были муравейники, и мы производили поджог муравьёв.
— Не обвиняйте себя так уж сильно, док, — произнёс Эрни, — многие люди занимались подобными вещами в детстве, а то и ещё что похуже делали.
Эрни тоже когда-то вместе с парочкой друзей облили бродячему коту хвост керосином и подожгли спичкой. Это было такое воспоминание, о котором ему с кем-то поделиться было бы не легче, чем воспоминаниями о своей брачной ночи.
«Главным образом из-за того, как мы тогда хохотали, когда тот кот от нас драпанул, — подумал он. — Боже, как мы тогда хохотали».
— Продолжайте, — попросила Джулия.
— Я все рассказал.
— Нет, не все.
— Послушайте, — произнесла Джоуни Келверт. — Я понимаю, все это весьма интересно в психологическом смысле, но думаю, сейчас не время…
— Помолчите, Джоуни, — перебила её Клэр.
Джулия так и не отрывалась глазами от лица Расти.
— Почему для вас это так важно? — спросил Расти. В тот миг он чувствовал себя так, словно кругом нет никого, кроме них двоих. Словно за ними никто не наблюдает.
— Просто расскажите мне.
— В один прекрасный день, когда мы делали… это… до меня вдруг дошло, что муравь тоже имеют свои собственные жизни. Я понимаю, это звучит как какой-то сентиментальный расс…
Вмешался Барби:
— Миллионы людей в мире в это верят. Они постоянно живут с осознанием этого.
— Ну, словом, я тогда подумал: «Мы делаем им больно. Сжигаем их на земле и, возможно, запекаем их живьём в их подземных жилищах». Нечего и говорить о тех, которые попадались прямо под линзу Джорджа. Некоторые из них просто застывали, а большинство буквально вспыхивали пламенем.
— Это ужасно, — произнесла Лисса, вновь крутя в пальцах свой анкх.
— Да, мэм. И вот в один день я сказал Джорджу, что надо перестать это делать. Он не перестал. Он сказал: «Это ядрёна война». Я точно запомнил, именно так, не ядерная, а ядрёна. Я хотел забрать у него увеличительное стекло. Ну, а что было дальше, думаю, вам достаточно знать о том, что между нами началась драка и его линза разбилась.
Он замолчал.
— Но это неправда, хотя именно так я рассказывал в то время, и даже отец, который меня хорошенько тогда отхлестал, не услышал от меня ничего другого. Джордж своим родителям рассказал, как оно было на самом деле. Я разбил эту чёртову линзу умышленно, — он показал рукой во тьму. — Так же, как я разбил бы ту штуку, если бы мог. Потому что сейчас муравьи — мы, а эта штука — это увеличительное стекло.
Эрни вновь подумал о том коте с горящим хвостом. Клэр Макклечи припомнила, как она со своей тогда наилучшей подругой в третьем классе жестоко дразнили девушку, которую они обе терпеть не могли. Она была новенький в их школе, и у неё был такой смешной южный акцент, словно она говорила сквозь картофельное пюре. Чем больше та девочка плакала, тем сильнее они смеялись. Ромео Бэрпи вспомнил, как он напился в ту ночь, когда Хиллари Клинтон[422]плакала в Нью- Хэмпшире, а он поднимал тосты к экрану телевизора, приговаривая: «Так тебе и надо, проклятая куколка, прочь с дороги и пусть мужчины занимаются мужским делом».
Барби вспомнил тот самый спортивный зал: пустынную жару, запах дерьма и хохот.
— Я хочу собственными глазами увидеть эту вещь, — сказал он. — Кто со мной?
— Я пойду, — вздохнул Расти.
5
В то время, как Барби с Расти приближались к коробочке с её странным символом и ослепительно пульсирующим огоньком, выборный Джеймс Ренни находился в той камере, где ещё недавно в этот же вечер был заключён Барби.
Картер Тибодо помог ему положить на топчан тело Джуниора.
— Оставь меня с ним сейчас, — приказал ему Большой Джим.
— Босс, я понимаю, как вам должно быть тяжело, но есть сотни дел, где нужно ваше участие именно сейчас.
— Я об этом помню. И займусь ими. Но сначала мне нужно побыть в одиночестве с моим сыном. Пять минут. Потом ты можешь привести сюда пару ребят, чтобы забрать его в похоронный салон.
— Хорошо. Я вам сочувствую, такая потеря. Джуниор был хорошим человеком.
— Нет, не был, — возразил Большой Джим, проговаривая слова спокойно, с интонацией
