Энди даже споткнулся, так его это поразило. Большой Джим никогда раньше не говорил ему таких слов. Не к добру это.
— Всему своё время, — произнёс Большой Джим и отправился навстречу более спешной проблеме.
3
Первое, что подумал Барби, увидев приближение Ренни: «Он идёт, как очень больной человек, который сам ещё этого не знает». В его походке также виделся мужчина, который всю жизнь раздаёт подсрачники.
Пожав Бренде обе руки, он хранил на лице наиболее хищную со своих светских улыбок. Она восприняла это со спокойной, естественной любезностью.
— Бренда, — сказал он. — Мои глубочайшие соболезнования. Я должен был бы посетить вас раньше… я, конечно, буду на похоронах… но я был кое-чем занят. Мы все были заняты.
— Понимаю, — ответила она.
— Мы очень сожалеем о Дюке, — сказал Большой Джим.
— Именно так, — включился Энди, который подошёл вслед за Джимом: катерок на буксире у океанского лайнера. — Очень сожалеем.
— Я так вам обоим признательна.
— И, хотя я радушно обсудил бы ваши проблемы… я же вижу, вы их имеете… — улыбка Большого Джима стала шире, впрочем, даже близко не изменив выражения его глаз. — У нас очень важное заседание. Эндрия, не могла ли бы ты пойти и побыстрее разложить на столе все те бумаги?
В это мгновение Эндрия, которой было уже под пятьдесят, стала похожей на ребёнка, которого застали за тем, что она пыталась стибрить с подоконника горячий пирожок. Она уже начала привставать (кривясь от боли в спине), но Бренда удержала её, крепко сжав руку. Эндрия вновь села.
До Барби дошло, что оба — и Гринелл, и Сендерс — имеют вид насмерть испуганных людей. И это не из-за Купола, не сейчас, по крайней мере, потому что причина их испуга скрывалась в Ренни. И вновь у него промелькнуло: из огня да в полымя.
— Джеймс, я считаю, вам следует уделить нам какое-то время, — произнесла любезно Бренда. — Безусловно, вы понимаете, что если бы вопрос не был важен, и очень… я сидела бы дома, находясь в скорби по моему мужу.
Большого Джима захватила несвойственная для него потеря языка. Люди на улице, которые перед этим созерцали закат солнца, теперь начали смотреть на это импровизированное рандеву. Возможно, поднимая Барбару до важности, на которую его персона не заслуживала, просто благодаря тому, что он сидел тесной кучкой вместе с городской третьей выборной и вдовой покойного шефа полиции. Они рассматривали, передавая друг другу из рук в руки какую-то бумажку так, словно это было письмо от самого Папы Римского. Чья голова родила идею такого публичного спектакля? Конечно же, Перкинсовой жены. У Эндрии не хватило бы ума. Да и храбрости, беспокоить его так, на глазах у публики.
— Хорошо, наверное, мы сможем уделить вам несколько минут. Как ты, Энди?
— Конечно, — подал голос Энди. — Несколько минут для вас миссис Перкинс, обязательно. Мне действительно очень жаль Дюка.
— А мне вашу жену, — серьёзно ответила она.
Они встретились глазами. Это был самый настоящий Миг Воссоединения[171], и от этого Большого Джима охватило такое чувство, хоть волосы на себе рви. Он понимал, что не должен позволять такому чувству овладевать им — это плохо для давления, и очень нехорошо для сердца, — но достичь этого было тяжело, иногда. Особенно, когда тебе только что вручили записку от человека, который многовато знает, а теперь ещё и поверил в то, что Бог хочет, чтобы он все поведал городу. Если Большой Джим правильно догадывается, что на уме в Коггинса, по сравнению с тем, это дело выглядит просто мизерным.
Вот только оно может оказаться и не мизерным. Потому что Бренда Перкинс всегда его не любила, а Бренда Перкинс вдова человека, которого сейчас в городе воспринимают — абсолютно безосновательно — как героя. Первое, что он должен сделать…
— Идём вовнутрь, — сказал он, — поболтаем в зале для заседаний. — Он кивнул Барби. — Вы тоже берете в этом участие, мистер Барбара? Поскольку мне этого вовеки не понять.
— Вам может помочь это, — ответил Барби, протягивая ему бумаги, которые они перед этим передавали из рук в руки. — Я когда-то служил в армии. Был лейтенантом. Кажется, срок моей службы продлён. Я даже получил повышение.
Ренни взял листы за краешек так, словно они могли быть горячими. Это послание, безусловно, было более солидным, чем кое-как нацарапанная записка, принесённая ему Ричи Кильяном, и было оно от намного более известного респондента. С простым заголовком: ИЗ БЕЛОГО ДОМА. И сегодняшняя дата.
Ренни пощупал бумагу. Глубокая вертикальная морщина пролегла между его бровей.
— Это не настоящий бланк Белого Дома.
«Конечно, настоящий, придурок, — хотелось сказать Барби. — Час назад его было доставлено курьерской службой эльфов Федерал Экспресс. Маленький мифический сученок без проблем телепортировался через Купол».
— Конечно же, это не бланк, — Барби старался говорить деликатно. — Документ прислан через интернет в виде Pdf-Файла. Его приняла и распечатала мисс Шамвей.
Джулия Шамвей. Ещё одна баламутка.
— Прочитайте документ, Джеймс, — спокойно произнесла Бренда. — Он важный.
Большой Джим начал читать.
4
Бэнни Дрэйк, Норри Келверт и Пугало Джо Макклечи стояли перед редакцией городской газеты «Демократ». У каждого из них был фонарик. Бэнни и Джо держали их в руках; Норри засунула свой в широкий передний карман куртки-кенгуру. Они смотрели в сторону городского совета, где, как казалось, о чём-то совещались несколько человек — среди них все трое выборных и повар из «Розы- Шиповника».
— Интересно, о чём там идёт речь, — сказала Норри.
— Да о каком-нибудь дерьме, взрослые это любят, — откликнулся Бэнни с пренебрежительной незаинтересованностью и постучал в двери редакции. Когда на стук никто не ответил, мимо него протиснулся Джо и потянул за ручку. Двери отворились. Он сразу понял, почему мисс Шамвей не услышала их стука; здесь на всю мощность работал большой ксерокс, а сама редакторша как раз разговаривала со спортивным репортёром и тем дядей, который днём фотографировал события на поле.
Она заметила детей и помахала им. Одинарные листы газеты быстро вылетали из машины в приёмный лоток. Пит Фримэн и Тони Гай поочерёдно их оттуда доставали и складывали.
— А вот и вы, — сказала Джулия. — А я уже испугалась, что вы не придёте. У нас все почти готово. Если этот раздолбанный ксерокс не гавкнется, то скоро закончим.
Джо, Бэнни и Норри восприняли новую для себя фразу с молчаливой признательностью, каждый решив и сам применить её при первой же возможности.
— Вы получили разрешения от старших? — спросила Джулия. — Я не хочу, чтобы стая обозлённых родителей вцепилась мне в загривок.
— Йес, мэм, — сказала Норри. — Каждый из нас получил.
Фримэн перевязывал шпагатом пачки газет. И делал это небрежно, как заметила Норри.
Сама она умелая вязать пять разных узлов. А также рыболовецкие сети. Её отец научил. А она показала ему, как делать «носики»[172] на её доске, и когда он первый
