— Привет, миз Элли. Это я, Джордж.
Возможно, молчание заразительно. Я ждал.
— Привет, Джордж, — ответила она. — Я давно не звонила, да? Просто в последнее время не могла поднять…
— Головы, понятное дело. Я знаю, что такое первые две недели учебного года. Я звоню вам, потому что мне позвонила Сейди.
— Да? — В голосе добавилось настороженности.
— Если это вы сказали ей, что моя телефонная станция в Форт-Уорте, а не в Далласе, все нормально.
— Я не сплетничала. Надеюсь, вы меня понимаете. Я подумала, что она имела право знать. Сейди мне дорога. Разумеется, мне дороги и вы, Джордж… но вы уехали. Сейди — нет.
Я все понимал, однако укол обиды почувствовал. Вернулось ощущение, что я на космическом корабле, летящем в межзвездную даль.
— Насчет этого у меня вопросов нет, да и не такая уж это выдумка. Скоро я перееду в Даллас.
— Мне не понравился ее голос. Вам не кажется, что с ней что-то не так?
— Не уверена, что хочу отвечать на этот вопрос. Если скажу, что есть такое, вы можете примчаться сюда, а она не хочет вас. видеть. Во всяком случае, при сложившихся обстоятельствах.
Если на то пошло, она ответила на мой вопрос.
— Когда она вернулась, вам показалось, что она в норме?
— Да. Радовалась встрече с нами.
— Но теперь голос у нее расстроенный, и она говорит, что ей грустно.
— А что тут удивительного? — В голосе миз Элли послышались жесткие нотки. — Здесь Сейди есть что вспомнить, и многое связано с мужчиной, к которому она до сих пор питает теплые чувства. Я говорю о милом человеке и прекрасном учителе, который, к сожалению, оказался не тем, за кого себя выдавал.
Эти слова действительно жгли.
— Есть вроде бы и еще одна причина. Она говорила о каком-то грядущем кризисе. Услышала о нем от… — Выпускника Йеля, сидящего у дверей истории? — От одного человека, которого встретила в Неваде. И муж забил ей голову всяческой ерундой…
— Ее голову? Ее милую, красивую головку? — Теперь жесткость ушла: я ее разозлил. Мне стало совсем не по себе. — Джордж, передо мной гора документов высотой в милю, и мне надо разобраться со всеми. Вы не можете заниматься психоанализом Сейди Данхилл на расстоянии, а я не могу помочь вам с вашими любовными проблемами. Единственное, что могу вам посоветовать, так это объясниться с ней и снять все вопросы. И лучше сделать это раньше, чем позже.
— Полагаю, ее мужа вы не видели?
— Нет! Спокойной ночи, Джордж!
Второй раз за вечер женщина, к которой я питал теплые чувства, бросила трубку в разговоре со мной. Я поставил новый личный рекорд.
Пошел в спальню, начал раздеваться. Вернулась 'в норме'. 'Радовалась' встрече со всеми друзьями в Джоди. Сейчас уже не в норме. Потому что разрывалась между симпатичным, спешащим по дороге к славе парнем и высоким загадочным незнакомцем с неопределенным прошлым? Возможно, такое могло случиться в женском романе, но если б случилось в жизни, почему она не пребывала в унынии после возвращения?
В голову пришла неприятная мысль: может, она пила. Много. Тайком. Или такого быть не могло? Моя жена долгие годы много пила тайком — начала до того, как я на ней женился, а прошлое стремится к гармонии. Легко отмести эту идею, сказать себе, что миз Элли заметила бы признаки, но пьяницы иной раз такие хитрые и изворотливые. Если Сейди приходит на работу вовремя, миз Элли может и не обратить внимания на налитые кровью глаза и запах мяты изо рта.
Я понимал, что идея эта, возможно, нелепа. Все мои подозрения строились исключительно на предположениях, и причину следовало искать в том, что мои чувства к Сейди не изменились.
Я лежал на кровати, уставившись в потолок. В гостиной булькала печка, работающая на жидком топливе: выдалась еще одна холодная ночь.
Девушку, золотые часы и все-все-все. Да, Эл, понял тебя.
Больше одной, если по-честному, и прошло много времени, прежде чем я уснул.
В следующий понедельник, в очередной раз проезжая мимо дома 214 по Западной Нили-стрит в Далласе, я увидел длинный серый катафалк, припаркованный на подъездной дорожке. Две толстые женщины стояли на крыльце, смотрели, как двое мужчин в черных костюмах задвигают носилки через заднюю дверцу. На носилках лежало тело, прикрытое простыней. С балкона — выглядел он так, будто мог рухнуть в любой момент — за действом наблюдала молодая пара, снимавшая квартиру на втором этаже. Их младший ребенок спал на руках матери.
Инвалидное кресло с прикрепленной к одному из подлокотников пепельницей одиноко стояло под деревом, где старик провел чуть ли не все дни ушедшего лета.
Я подъехал, постоял у своего автомобиля до отбытия катафалка. Потом (хотя и понимал, что время выбрано, мягко говоря, неудачно) пересек улицу и направился к крыльцу. Остановился у первой ступени, приподнял шляпу.
— Дамы, приношу соболезнования в связи с вашей утратой.
Мне ответила старшая из женщин — жена, ставшая вдовой:
— Вы здесь бывали и раньше.
— Он вас видел. — Не обвинение, а констатация факта.
— Я искал квартиру в этом районе. Вы будете жить здесь и дальше?
— Нет, — ответила молодая толстуха. — От него осталась стра-а-аховка. Единственное, что осталось. Не считая медалей в коробке. — Она всхлипнула. Поверьте, у меня защемило сердце, потому что они действительно горевали.
— Он говорил, что вы призрак, — продолжила вдова. — Говорил, что мог видеть сквозь вас. Потому что рехнулся. Три года тому назад, когда у него случился удар и ему подвесили этот мешок для мочи. Мы с Идой возвращаемся в Оклахому.
— Чего вы хотите? — спросила дочь покойного. — Нам надо отнести его костюм в похоронное бюро.
— Мне нужен телефонный номер вашего арендодателя, — ответил я.
Глаза вдовы блеснули.
— И сколько вы готовы за него заплатить, мистер?
— Я дам его вам бесплатно, — вмешалась молодая женщина с балкона второго этажа.
Скорбящая дочь посмотрела вверх и предложила женщине закрыть свой рот. Обычное дело для Далласа. Для Дерри тоже.
Приветливые соседи.
Глава 19
