Противостояние. Том II

— Перестань смеяться.

Глен засмеялся сильнее.

— Перестань смеяться надо мной!

— Ты ничто! — сказал Глен, вытирая слезящиеся глаза и все еще усмехаясь. — Ох, простите меня… просто мы все были так напуганы… Мы создали вокруг тебя такую шумиху… Я смеюсь над нашей собственной глупостью не меньше, чем над твоей жалкой пустотой…

— Пристрели его, Ллойд. — Флагг повернулся ко второму человеку. Его лицо чудовищно исказилось. Руки скрючились в когти хищника.

— О-о, убей меня сам, если хочешь убить, — сказал Глен. — Ты же можешь, еще бы. Дотронься до меня своим пальцем и останови мое сердце. Сделай перевернутое крестное знамение и награди меня обширной мозговой опухолью. Вызови молнию из лампы над головой и расщепи меня надвое. О-о… Ох ты Господи… Ох, держите меня!

Глен рухнул на тюремную койку и стал кататься по ней, охваченный новым приступом радостного смеха.

— Пристрели его! — проревел темный человек Ллойду.

Бледный, трясущийся от страха, Ллойд вытащил из-за пояса пистолет, едва не выронил его, а потом постарался нацелить его на Глена. Ему пришлось ухватиться за рукоятку обеими руками.

Все еще улыбаясь, Глен взглянул на Ллойда. У него был такой вид, словно он находился на факультетском коктейле в Брейн-Гетто в Вудсвилле, штат Нью-Хэмпшир, приходил в себя после хорошего анекдота и уже готов был перевести разговор в более серьезное русло.

— Если вам нужно кого-то пристрелить, мистер Хенрид, пристрелите его.

— Сделай это сейчас же, Ллойд.

Ллойд вслепую нажал на спуск. Пистолет выстрелил, страшно прогремев в закрытом пространстве. Эхо яростно заметалось по помещению. Но пуля только сделала выбоину в бетоне, в двух дюймах от правого плеча Глена, отлетела рикошетом, ударилась обо что-то еще и снова отлетела.

— Ты можешь хоть что-нибудь сделать как следует? — заорал Флагг. — Пристрели его, козел! Пристрели его! Он же стоит прямо перед тобой!

— Я пытаюсь…

Улыбка не исчезла с лица Глена, он лишь слегка вздрогнул при выстреле.

— Я повторяю, если вам нужно кого-то пристрелить, пристрелите его. Знаете, он на самом деле вовсе не человек. Я однажды описал его своему другу как последнего кудесника рациональной мысли, мистер Хенрид. Это оказалось еще вернее, чем я думал. Но теперь он теряет свое волшебство. Оно ускользает от него, и он знает это. И вы тоже это знаете. Застрелите его сейчас и спасите нас всех от Бог знает скольких смертей и кровавых луж.

Лицо Флагга стало совершенно неподвижным.

— Как бы там ни было, пристрели одного из нас, Ллойд, — сказал он. — Я вытащил тебя из тюрьмы, когда ты подыхал от голода. Теперь ты хочешь вернуться к людям вроде этого. Маленьким людям, которые много болтают.

Ллойд сказал:

— Мистер, вы меня не дурачьте. Все так, как говорит Рэнди Флагг.

— Но он лжет. Вы знаете, что он лжет.

— Он сказал мне больше правды, чем кто бы то ни было за всю мою поганую жизнь, — сказал Ллойд и трижды выстрелил в Глена. Глена отшвырнуло назад, перевернуло и крутануло как тряпичную куклу. Кровь хлестала во все стороны в тускло освещенной камере. Он ударился о койку, дернулся и скатился на пол. Умудрился приподняться на одном локте.

— Все в порядке, мистер Хенрид, — прошептал он. — Ведь ничего другого вы не умеете.

— Заткнись, ты, старый болтливый ублюдок! — заорал Ллойд. Он выстрелил еще раз, и лицо Глена Бейтмана исчезло. Он опять выстрелил, и тело безжизненно дернулось. И все же Ллойд выстрелил снова. Он плакал. Слезы катились по его нещадно опаленным солнцем щекам. Он вспоминал кролика, о котором забыл когда-то и заставил того сожрать свои собственные лапы. Он вспоминал Шпока, и людей в белом «конни», и Великолепного Джорджа. Он вспоминал тюрьму в Финиксе, и крысу и как он не в силах был есть набивку своего матраса. Он вспоминал Траска и то, как нога Траска через какое-то время показалась ему не хуже обеда в «Кентуккийском жареном цыпленке». Он снова нажал на спуск, но пистолет издал лишь пустой щелчок.

— Хорошо, — мягко сказал Флагг. — Хорошо. Неплохо сработано. Неплохо сработано, Ллойд.

Ллойд уронил пистолет на пол и отпрянул от Флагга.

— Не смей меня трогать! — крикнул он. — Я сделал это не для тебя!

— Для меня, — нежно произнес Флагг. — Ты можешь думать иначе, но на самом деле для меня. — Он вытянул руку и дотронулся пальцами до черного камня, висевшего у Ллойда на шее. Он сжал его в руке, а когда снова разжал руку, камень исчез. Вместо него на цепочке висел маленький серебряный ключ.

— По-моему, я обещал тебе это, — сказал темный человек. — В другой тюрьме. Он ошибался… Я сдерживаю свои обещания, разве нет, Ллойд?

— Да.

— Другие бегут или собираются сбежать. Я знаю, кто они. Знаю все имена. Уитни… Кен… Дженни… О да, мне известны все имена.

— Тогда почему же ты не…

— Не положу этому конец? Я не знаю. Может, лучше дать им уйти. Но ты, Ллойд, ты мой славный и преданный слуга, не так ли?

— Да, — прошептал Ллойд свое окончательное признание. — Да… наверно, так.

— Самое лучшее, что ты мог сделать без меня, это какие-нибудь мелкие пакости, даже если бы и выбрался из тюрьмы. Правильно?

— Ага.

— Мальчишка Лодер знал это. Он знал, что я могу сделать его значительнее. Выше. Поэтому он и шел ко мне. Но он был слишком напичкан мыслями… напичкан… — Неожиданно он стал выглядеть каким-то растерянным и старым, потом нетерпеливо махнул рукой, и улыбка снова расцвела на его лице. — Возможно, все и впрямь будет погано, Ллойд. Возможно, что так, по какой-то причине, которую даже я не могу понять… но у старого кудесника осталось в запасе еще несколько фокусов, Ллойд. Один или два. Теперь слушай меня. Времени у нас мало, если мы хотим положить конец… этому кризису доверия. Если мы хотим подавить его в зародыше, загнать его в ту дыру, где он был раньше. Завтра нам нужно покончить с Андервудом и Брентнером. А теперь слушай меня внимательно…

Ллойд улегся в постель далеко за полночь и смог заснуть только под утро. Он говорил с Крысой. Он говорил с Берлсоном. С Барри Дорганом, согласившимся, что то, чего желал темный человек, может быть — и, наверное, должно быть — сделано до рассвета. Строительство началось на лужайке перед «Гранд- отелем» около десяти вечера 29-го; работала группа из десяти человек со сварочными аппаратами, молотками, болтами и большим запасом длинных стальных труб. Они сваривали трубы на двух открытых передвижных платформах перед фонтаном. Вскоре сварочные работы собрали толпу.

— Погляди, мама Анджи! — закричал Динни. — Это фейерверк!

— Да, но всем хорошим маленьким мальчикам уже пора ложиться в кроватки.

Анджи Хершфилд повела мальчика прочь с тайным страхом в душе, чувствуя, что нечто ужасное — быть может, не менее страшное, чем сам супергрипп, — готовится здесь.

— Хочу смотреть! Хочу смотреть на искры! — хныкал Динни, но она быстро и решительно увела его оттуда.

Джули Лори подошла к Крысе, единственному парню в Вегасе, которого она считала слишком противным, чтобы спать с ним, разве что… в крайнем случае. Его черная кожа тускло сияла в бело-голубом мерцании искр сварки. Он нарядился как эфиопский пират: широкие шелковые шаровары, красный кушак и ожерелье из серебряных долларов, болтающееся на его тощей шее.

— Что это, Крысик? — спросила она.