Гайджин

арестованного в Калифорнии, так у того при себе находился подробнейший отчет, так сказать, о проделанной работе — информация о том, кому, сколько, куда и каких наркотиков было поставлено, сколько денег за это получено и сколько потрачено. При нем также были найдены рекомендации, как вести дела с местными распространителями наркотиков и что делать в случае, если возникнут неприятности с властями.

Телефонные переговоры Фрэнки тоже представляли собой подробный перечень всевозможных условий и деталей различных деловых соглашений. Все они были записаны на кассетах и хранились в ящике стола. У Саймона тоже были дома подобные кассетохранилища с записями джазовой музыки и классических опер. У Фрэнки все кассеты были разложены по полочкам. В каждой коробочке имелась бумажка, на которой значилась дата переговоров, что позволяло расположить их в столе в хронологическом порядке. Настало время слегка этот порядок нарушить. Саймон вынул из сумки две упаковки с чистыми кассетами. Каждая упаковка содержала по шесть кассет, стянутых между собой липкой лентой, чтобы они не болтались в сумке и не производили ненужного шума. Положив их на стол, он сдвинул на лоб очки ночного видения, вытер со лба пот и снова надел. Затем он принялся изучать содержимое стола.

В ящике имелся лист, на котором кратко значилось содержимое каждой кассеты, проходившей под определенным номером. Имена людей, с которыми велись переговоры, были занесены в список по-английски и по-японски. Неожиданно у Саймона, несмотря на очки, чуть не вылезли на лоб глаза. Мама родная! За последние два дня Фрэнки трижды беседовал по междугородней связи не с кем иным, как Раймондом Маноа. Саймон знал его только понаслышке, но скажите, кто на Гавайях не слышал о Раймонде Маноа? Он был извечным баловнем средств массовой информации, о нем писали как о человеке, беззаветно преданном родной земле, полицейском без страха и упрека, который сильной рукой наводит порядок в своих владениях и уже успел во имя этого отправить на тот свет нескольких бедолаг. Вот уж любитель пострелять... Готов сделать вам дырку в животе, если вы не так на него посмотрите. Если Фрэнки-Голливуд по уши замешан в деятельности якудза, то что могут означать эти переговоры с Маноа? Они могут означать, что Фрэнки превратил его в своего платного агента, то есть герой-полицейский из Гонолулу, вполне возможно, работал за деньги на якудза. Конечно, может быть, Маноа звонил Фрэнки по поводу каких-нибудь последних снимков, сделанных во время пребывания на Гавайях, но Саймон сильно в этом сомневался. Записи господина Одори — как думал мистер Бендор — скорее всего, могли положить конец блестящей карьере героического полицейского.

Имя Маноа в списке побудило Саймона захватить с собой двенадцать последних пленок из архива Фрэнки. С номера 31 по 43. Он извлек их из ящика, вынул из пластмассовых коробочек и положил на их место чистые. Потом снова аккуратно сложил коробочки в ящик. Кассеты Фрэнки, в свою очередь, перекочевали в сумку Бендора. Если боги проявят к нему милость; то пройдут недели, прежде чем Одори заметит исчезновение записей.

Пора убираться восвояси. Кино закончилось, ребята.

Саймон внимательно осмотрел стол, чтобы убедиться, что на месте преступления ничего им не забыто. Неожиданно его внимание привлек новый предмет, который он поначалу не заметил — его мысли были слишком заняты сначала работой с кассетами, а потом размышлениями, как бы поскорее добраться из гнездышка Фрэнки до дома французского банкира, пока мадам и месье не вернулись с банкета. Он замер, увидев фотографию. На этот раз это не был очередной портрет Фрэнки. Перед ним находилась большая — восемь на девять дюймов — сверкающая фотография с изображением Молли Дженьюари. Она лежала на одной из папок, в которых Фрэнки хранил документы. Глядя на фотографию, Саймон ощутил, как его желудок болезненно сжался. Портрет Молли буквально излучал опасность. Смертельную опасность.

Саймон отрегулировал инфракрасные очки, чтобы можно было разобрать детали, и взялся за портрет Молли. Сомнений не оставалось — это, несомненно, была сестра Эрики. Он узнал роскошную копну светлых волос, открытые в улыбке великолепные зубы, влажные, четко очерченные пухлые губы — ни дать ни взять — сестра Мерилин Монро. Тот самый тип женщин, от которого японские мужчины сходили с ума. Имя девушки, ее краткая характеристика и размеры одежды были помещены на обратной стороне фотографии. Характеристика представляла собой явную чушь; если верить ей, то Молли чуть ли не новая Лайза Минелли. Но Фрэнки не был ни продюсером, ни актером, а был типичнейшим якудза, и фотография Молли хранилась у него только по одной причине. По одной-единственной. Саймон, чувствуя, как напряжение и ощущение опасности внутри него нарастают, отложил фотографию и занялся папкой, на которой она лежала. Он открыл ее и перевернул несколько листов сброшюрованных документов.

Господи, только не это!

С ужасом Саймон разглядывал фотографию Эрики, которая, очевидно, была сделана несколько месяцев назад во время международного чемпионата по покеру в Лас-Вегасе. Эрика на фото выглядела настоящей принцессой, эдакой холодной красавицей, которая, не обращая внимания ни на камеру, ни на зрителей, смотрела только в свои карты, разложенные перед ней на столе веером. Саймон приподнял фотографию и принялся изучать текст, напечатанный на странице под ней. Так, еще хуже. На этот раз было кое-что и про него. Краткое жизнеописание — служба во Вьетнаме, образ жизни, домашний адрес и адреса оздоровительных клубов на Гавайях и в Манхэттене. Сработано тщательно и точно. Чертовски точно.

Далее шла информация о Молли, Эрике и его матери. Алекс была посвящена отдельная, аккуратно отпечатанная страница. К странице скрепкой крепилась старая книжная обложка с фотографией Алекс. Обложка от книги о шифрах и кодах, которую Алекс написала в незапамятные времена. На пол из папки вывалилось несколько листов бумаги. Саймон нагнулся, и криво усмехнулся, увидев на одном из них адрес антикварного магазина Джо Д'Агоста в Куинзе. Саймон поднялся и, усевшись поудобнее на край стола, стал тщательно просматривать папку страница за страницей. Далее он обнаружил рекламный проспект собственного клуба в Гонолулу с собственной фотографией, обведенной в красный кружок. Также на страницах проспекта красными чернилами было проставлено имя — Нора Барт, указывался номер рейса авиакомпании ТВА и стояла вчерашняя дата. Впервые за долгие годы Бендор почувствовал себя крайне нервозно и чрезвычайно неуютно.

Он захлопнул папку с досье на себя и своих близких и положил ее вместе с фотографиями Молли на место. Каким образом, черт возьми, они ухитрились выйти на него и на Молли? Как, как? Впрочем, он уже знал, как. Якудза стали разыскивать его и Молли из-за того, что он убил в Токио одного человека. Случилось именно то, о чем ему говорил Пол Анами. Они никогда ничего не забывают, сказал тогда Пол. Они будут землю рыть, но обязательно выяснят то, что им нужно, и не успокоятся до тех пор, пока дело не будет закончено и именно так, как хочется им.

Фотография Молли и досье под ней говорили сами за себя. У Фрэнки и в самом деле был крестный отец — большой человек в преступном мире — так охарактеризовал его Даг. Спасая Молли, Саймон, сам того не зная, перешел ему дорогу. Кроме того, крестный отец Фрэнки одновременно являлся и знаменитым гайджином, стариком, который на протяжении сорока лет хотел умертвить его мать, Алекс. Тот самый человек, о котором постоянно вспоминала Алекс, не зная, в сущности, жив он или уже умер.

Его мать с самого начала говорила правду, но Саймон только похлопывал ее по коленке и зевал в ответ на ее слова. Он подвел ее тогда, когда, особенно был ей нужен, и ему придется жить с этим ощущением до конца, земного срока. Убрав со своего пути того парня в Токио — Молли называла его самым большим из всех негодяев — Саймон невольно навел гайджина на собственную мать. В досье говорилось обо всем этом довольно прозрачно.

Саймон взял фотографию Касуми и ее мужа со стола Фрэнки и положил ее назад в сумку. Якудза уже знают, где найти его мать. Нет смысла облегчать им работу. Начиная с сегодняшнего дня он и Алекс станут работать вместе над этим делом. Он думал, что уже навсегда распрощался во Вьетнаме с насилием над людьми, но если речь идет о том, жить или не жить его матери, ему придется вернуться к своему уже почти забытому ремеслу.

Алекс, Касуми и Руперт де Джонг. Две женщины и мужчина, привязанные к прошлому невидимыми нитями вины, обязательств и ненависти. Прикованные таким образом к прошлому, они не могут остановиться, прекратить ненавидеть друг друга и передохнуть. Это своего рода игра, навязанная им обстоятельствами, их характерами и судьбой. И в этой игре Саймону, хочется ему или нет, придется теперь принять деятельное участие.