Гайджин

надрез на обнаженной груди Алекс Бендор. Надрез над тем местом, где у Алекс билось не желавшее сдаваться сердце.

Глава 24

Гонолулу

Август 1983

Саймон Бендор вышел во двор дома Пола Анами за несколько минут до того, как часы пробили одиннадцать утра. Он положил на тиковый столик дневник Касуми и очки матери с толстыми стеклами, а затем опустился в плетеное кресло. Кресло, стоявшее рядом и предназначенное для Эрики, пустовало. Сама она находилась на противоположном конце участка и курила, молча глядя на пышные кроны деревьев. Она вспоминала Молли.

Саймон потянулся к кувшину с соком папайи и наполнил свой стакан. Сумочка его матери и одна из ее розовых пластмассовых бигуди покоились на его колене. Саймон потягивал холодный сок и смотрел на Пола Анами. Полу явно было не по себе, но он изо всех сил старался казаться спокойным. И изо всех сил помогал Саймону переводить магнитофонные записи, захваченные в доме Фрэнки Одори. В настоящий момент он старательно вслушивался в голоса, говорившие по-японски, которые неслись из портативного магнитофона, стоявшего перед ним. Локти Пол держал на столе, а ладонями прикрывал глаза. Концентрировал внимание. Сосредоточивался. А может быть, в очередной раз пытался понять, что же случилось с ним за последние два дня. Гайджин требовал от Маноа самых решительных действий, и беседа между ними, записанная на пленку, свидетельствовала об этом.

Саймон спросил Пола, не встретил ли тот что-нибудь новенькое, прослушивая пленки, то, чего Он сам не смог уловить при первом прослушивании.

— Ничего, — ответил Пол.

На той кассете, которую он изучал сейчас, Руперт де Джонг пытался призвать к порядку своего крестного сына Фрэнки Одори. Он объяснял, что оябуну необходимо подчиняться беспрекословно. Нравится это Фрэнки или нет, но он должен быть в отеле «Луахала» не позднее среды, то есть, сегодня. Через два дня Фрэнки предстояло получить куш в пятьдесят миллионов зеленых в ценных и редких марках, принадлежавших некоторым весьма важным лицам Китайской Народной Республики. Гайджин предлагал Фрэнки не спорить понапрасну, а подчиниться настоятельному требованию оябуна.

Сэр Майкл Марвуд должен появиться в отеле Луахала в пятницу. Марки будут при нем. Время — около часа дня. Фрэнки следует оставаться в отеле до тех пор, пока детектив Маноа не передаст ему, Фрэнки, марки в собственные руки. Через двадцать четыре часа Фрэнки должен убраться из отеля и с марками в чемодане вылететь в Лос-Анджелес, а оттуда — в Мехико. Из Мехико путь Фрэнки лежал на Каймановы острова, где местные банки были готовы конвертировать драгоценные кусочки бумаги в любую валюту.

Пол сообщил Саймону, что гайджин чрезвычайно сердит на Фрэнки за то, что тот всячески пытался оттянуть свой визит на Гавайские острова. Фрэнки должен себе зарубить на носу, что крестный сын оябуна своим поведением обязан подавать пример другим. Проявление неподчинения или неуважения к старшему может стать сигналом для прочих, и они могут начать делать то же самое.

— Не пытайся извлечь преимуществ из того особого положения, которое ты занимаешь в моем сердце, — говорил гайджин.— С того самого дня, когда я познакомился в Оксфорде с твоим отцом Омури, — продолжал он увещевать Фрэнки, — до самой его смерти двадцать лет назад, я ни разу не видел, чтобы он унизил себя, отказавшись подчиняться старшим. Следуй его примеру, сынок Фрэнки!

Саймон с большим вниманием проследил, как Пол извлек из кармана баночку с таблетками, и вытряхнул на ладонь две, отправил их в рот вместе с изрядной порцией сока папайи. Затем Анами сказал:

— Оябун весьма серьезно относится к поведенческим моделям прошлого. Он напоминает самурая древности, готового изрубить мечом человека за то, что тот наступил на его тень.

Пол хлопнул ладонью по магнитофону.

— В этот момент де Джонг объясняет Фрэнки, отчего тот должен держаться подальше от мистера Марвуда. Совершенно очевидно, что дипломатический статус делает из мистера Марвуда наиболее ценного курьера для якудза. Будет весьма неосторожно, если его увидят в компании с Фрэнки, особенно с тех пор, как его стали подозревать в связи с американским якудза.

— Де Джонг привык обдумывать все заранее и действовать наверняка. Есть какая-нибудь информация по поводу того, когда Маноа должен передать чемодан с марками Фрэнки? — спросил Саймон.

— Время можно высчитать достаточно точно. Передача марок должна, по-видимому, состояться в ту же самую пятницу, после того, как Маноа найдет подходящее время, чтобы навестить Марвуда. Марвуд же после прибытия должен встретиться с сотрудниками из Английского консульства и с одним-двумя репортерами. На это может уйти час или два. Маноа тоже явится к нему в качестве члена общества англо- гавайской дружбы. Точное время передачи марок Фрэнки гайджин оставил на его усмотрение. Фрэнки обязан ждать сигнала Маноа — его телефонного звонка у себя в номере.

— Фрэнки это должно чрезвычайно понравиться.

— Марвуду весьма хочется оказаться на Гавайских островах. Если верить записям, он летит сюда после переговоров на высоком уровне, касающихся будущности британской колонии Гонконг. Он надеется отдохнуть в Гонолулу с неделю после пережитого напряжения. Кстати, и леди Марвуд собирается присоединиться к нему в субботу.

— Все хотят погреться на солнышке в Вайкики.

Саймон почувствовал, как Эрика обнимает его за плечи. Он поцеловал ее в ладошку и усадил в пустующее кресло рядом. Она выглядела утомленной, и было видно, что ей ужасно хочется спать. Не самое лучшее время, чтобы попенять ей насчет курения.

— Та часть пленки, где говорится о Касуми. Прослушай ее еще раз повнимательнее, ладно?

Пол поставил магнитофон на обратную перемотку.

— Это в самом начале. Де Джонг говорит там о старинных фестивалях и празднествах и о том, насколько велико их значение для современной японской молодежи, начинающей забывать заветы отцов. Его весьма волнует все более увеличивающееся влияние Запада на Японских островах. Старинную музыку начинают исполнять на электронных инструментах, в храмах звучат песнопения, записанные на пленку. Де Джонг считает, что все это отвратительно.

Саймон видел, как Пол нажал кнопку «стоп», а потом включил запись. Что ж, кажется, нервы Пола потихоньку приходят в порядок. Держится он вполне достойно. Пока. С другой стороны, кто разберется, что творится в душе у другого человека?

— Ага, — сказал Пол, — вот здесь Фрэнки подшучивает над своим крестным. Когда де Джонг достигнет возраста «коки» — то, что японцы называют «редким почтенным возрастом» — тогда Фрэнки вернется в Японию и закатит для своего крестного отца сногсшибательный вечер. Танцовщицы, тяжелые металлические группы, рок-певцы, огромные видеоэкраны. Короче, там будет все. Мой подарок тебе, крестный — так выразился Фрэнки. Разумеется, он таким образом поддразнивает де Джонга.

Эрика пригасила в пепельнице сигарету:

— Милый, добрый Фрэнки. Просто душка, а не мальчик!

Пол поднял руку, и все замолчали.

— Вот здесь. Де Джонг говорит, что собирается в ближайшее воскресенье зажечь окуриби — ритуальные огни, которые японцы зажигают перед своими жилищами в честь фестиваля Бон. Огонь светильников освещает дорогу мертвым, которые возвращаются на землю во время фестиваля. Эти огни также помогают мертвым найти дорогу назад — в царство умерших. Де Джонг собирается возжечь свой светильник в память о Касуми. Он совершит этот обряд в воскресенье вечером перед своим домом в Йокогаме.

Эрика коснулась рукой Саймона.

— А я думала, что фестиваль Бон закончился две недели назад, — произнесла она. — Тогда Алекс и увидела гайджина здесь, в Гонолулу.

— Фестивали О-бон, как их еще называют, проходят в течение месяца. Они начитаются где-то в середине июля и продолжаются до середины августа. В это время в каждой японской