– След, Лю! – велела мистрис Форзац.
'След, Андреа!' – подумала вигилла.
Сперва медленно, а потом все быстрее са-пэй закружился на месте, разворачивая круги спиралью и припадая носом к земле. Малефик замер в центре этой спирали, словно ожидая, что Анри и ему шкуру со спины на голову натянет. Не дождавшись, плотно зажмурился; уподобясь слепцу, ощупал воздух – так трогают чужое лицо, знакомясь.
– Дрянь-дело… – повторил вредитель, мрачней тучи.
Он присел на корточки, мазнул ладонью по булыжнику. Раздувая ноздри, шумно втянул воздух. Надолго зашелся хриплым кашлем, отвернувшись от дам.
– Турристанская смесь. Мандрагора с 'горючими слезками' и сушеная желчь лисицы. Специально от нашего брата присыпали. Хотя… у меня от мандрагоры 'каскад' стоит. Надо пробовать. А собака должна справиться. На са-пэя они не рассчитывали…
Отвечая малефику, Лю обиженно чихнул и затрусил к выходу из тупика. Дважды пес оглянулся, проверяя, следует ли за ним хозяйка. Глаза Лю затянула стеклистая пелена, похожая на змеиные веки, сросшиеся и прозрачные. Солнце в пелене не отражалось.
С таким эффектом вигилла сталкивалась впервые.
Кликнуть Гиббуса? Нет, не стоит. Сцепятся мирабил с са-пэем, растаскивай их потом! А уж предприятию точно конец: во второй раз уломать стерву-Форзац вряд ли удастся. Ничего, при необходимости есть способ призвать Гиббуса хоть из чертогов Нижней Мамы. А сейчас и пешком пройдешься, красавица.
Первым по следу, ясное дело, шел Лю; двужильная брюнетка не отставала от пса, демонстративно игнорируя спутников. Хмурый малефик бежал враскачку, как пьяный матрос; он часто нагибался, ведя широкими ладонями по земле, и бормотал под нос:
– Плывёт, зараза… врёшь, не уйдёшь!..
Они выбрались в переулок Усекновения Главы, пустынный и тихий. Лишь из погребка с символическим названием 'Кавалер-без-Парика' доносилось нестройное пение. Создавалось впечатление, что в 'Кавалере…' кутят все жители переулка поголовно. Далее след свернул на Броварскую, где по случаю выходных и хорошей погоды были повсюду разбиты пивные балаганчики. Добродушные бюргеры сдували пену с огромных кружек и с любопытством наблюдали за странной процессией. От комментариев, правда, воздерживались: и малефик, и пес не располагали к досужим остротам.
Анри искренне надеялась, что и она – тоже.
В какой-то балладе она слышала, что у магичек проблемы с деторождаемостью, что все они холодны, как ледышка, и женских недомоганий у них не бывает вообще. Бегай-прыгай, вяжи-ворожи тридцать дней в месяц. Попадись гад-трубадур по пути – растоптала бы, и прах по ветру развеяла…
Улица вывела квартет следопытов на юго-западную окраину, вильнула раз, другой, и уперлась в ворота кладбища Вторичной Инкарнатуры. Не самый престижный погост в столице; даже старушки, торгующие погребальными асфоделями, здесь сидели тощие и злые. Тем не менее, охранные чары на воротах и чугунной ограде соответствовали 'Установлению о посмертной заботе', статья XIV, раздел 'Надзор за местами погребения'. Для живых граждан дорога открыта в любую сторону, но заведись в склепе бойкий упырь, мемориальный червь, хлопотун или дух-инхабитант – наружу им хода нет.
– По какой, мил-судари, надобности? Кто покойный, кто сопровождает?!
Щуплый мужичонка выкатил грудь колесом, дабы все видели бляху-пентакль из синего серебра – знак кладбищенских надзирателей. Для пущей важности сторож насупил кустистые брови и встопорщил бороду веником. В иной раз можно было бы посмеяться. Но сейчас Анри торопилась.
– Тихий Трибунал! – рявкнула она, делая видимым клеймо на щеке.
– И лейб-малефициум, – солидно прогудел Мускулюс, отмахиваясь по-казенному. На ладони малефика полыхнула зеленым огнем эмблема службы: змея пятью кольцами обвила кинжал.
Сторож поспешил вытянуться во фрунт.
– У нас все чин чинарем! Жмурики… в смысле, усопшая братия на месте, согласно описи. Можете убедиться.
– Убедимся, – зловеще пообещала вигилла.
И указала спутникам в глубину кладбища, куда рвался возбужденный Лю:
– Вы идите, я догоню. Сударь надзиратель, кто дежурил позапрошлой ночью?
– Я, ваша честь!
Какого рожна сторожу подвернулся на язык судейский титул, Анри не поняла.
– Ничего подозрительного не заметили? Телеги, повозки? Люди незнакомые?
– Подозрений не было, ваша честь! Похороны – это да, имели место. Два раза.
– Ночью?!
– А что, ночью не мрут? – в свою очередь удивился сторож. – И мрут, и хоронят. Мы круглосуточно работаем, до последнего клиента. Ежели не верите, справьтесь в окружной покойницкой.
Он ел Анри взглядом и дергал себя за бороду. Будто раздумывал: а не оторвать ли ее, кудлатую, к пёсьим шлёпам?
– Два раза? В котором часу?
Тон Анри сбавила. Человек при исполнении, к чему на него орать? Вигилла чуяла не хуже собаки: добыча рядом. Серьезная, сочная добыча, не дохлый фактик или сухая улика. Осталось догнать, вцепиться и хлебнуть живой крови.
– Первые-то еще до полуночи явились. Часы не били. А вторые – заполночь. Разбудили меня, окаянные!
