Великий Космос, при чем здесь месть?
– Интересуетесь? – Груша выпустил серию дымных колец. – У нас секретов нет. Сейчас мне пятьдесят девять. Я умру через девятьсот шестьдесят два дня, восемь часов и тридцать две минуты. За секунды не поручусь. Если, конечно, меня не убьют раньше…
– Откуда такая точность?
– Последствия модификации, – любезно разъяснил Груша. – Побочный эффект. Вот, не могу без курева. А у Скунса вечно течет из носа. Мой папаша, земля ему пухом, мечтал, чтобы сын пошел по его стопам. Сын и пошел – еще в животе моей драгоценной мамочки. Целевая коррекция внутриутробного развития плода… Остальное, извиняюсь, вам знать незачем. Остальное, извиняюсь, суровые будни. Ладно, я к Скунсу. Обмозгуем ситуацию…
В мертвой тишине он вышел из столовой.
Ник прислонился к стене. Ноги его подкашивались. Губы по-прежнему дрожали – то ли он отвечал Груше, не видя, что отвечать уже некому, то ли продолжал успокаивать всех, никого, себя… Николас Зоммерфельд, думала Регина. Знаешь, на кого ты похож? На человека, который долгое время, день за днем, жил в ожидании кошмара. Спал, брился, ходил в сортир – и ждал. Представив себе будущий удар судьбы в подробностях; просчитав каждую деталь, каждый возможный поворот. Составив план действий, наконец. И вот, когда кошмар явился во плоти, ты, так тщательно подготовившийся, оказался не готов…
Жил.
Ждал.
…знал заранее.
«Однажды я приняла решение не читать твои мысли без спросу…»
«Что?! Кто это?!»
«Ты прекрасно знаешь, дорогой – кто это. Я так решила, и я отступалась от данного мной слова. Волей случая, под давлением обстоятельств. Всякий раз меня мучила совесть. Мне было плохо…»
«Это подлость! Ри, это подлость!»
Мальчик с букетом люминолусов. Верный советчик. Юный любовник. Надежное плечо. Предатель. Муж Амалии. Пьяница. Дипломат. Отец Артура. Король мангала. Друг. Любимый. Лжец. Череда образов, всаженных в мозг Николаса Зоммерфельда, как очередь из музейного пулемёта. И любой образ – правда, и любой – пуля.
«Теперь я меняю решение. Я буду поступать так, как сочту нужным. Когда захочу, по своему выбору. Потому что выбирающий всегда прав. А сомневающийся всегда в убытке. Помнишь?»
«Это удар в спину – в такой момент…»
«Ты мечтал о жене-телепатке?»
«Прекрати! Немедленно…»
Опытный
V
– …ни одну тайну нельзя хранить вечно. Надеюсь, вы это понимаете.
Рептилоид облизнулся длинным раздвоенным языком. Прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Вполне человеческие, надо сказать, руки. И фигура – человеческая. И хвост отсутствует. Сюртучная пара цвета крепкого кофе. Туфли начищены до легкого сияния. А морда – типичный дриптозавр. Как владелица химеры, Регина разбиралась в ящерах.
Не узнать в рептилоиде Тирана было невозможно.
– У любой тайны есть свой «период полураспада». Рано или поздно информация просачивается. Это вопрос времени.
– К чему вы клоните, Бреслау?
– Феномен Шадрувана. Планеты на задворках Ойкумены. Планеты, которая по каталогам необитаема. Вы видели записи, читали отчеты. Вы летите на Шадруван нашим послом. Бросьте играть в дурачка! У нас нет времени на театр.
– Исследованиям присвоен высший уровень секретности.
– Не обольщайтесь, Зоммерфельд. Рано или поздно энергеты все узнают.
– Каким образом?
– Да какая разница!
Ящер раздраженно клацнул зубами. Регина не знала: сразу ли Ник сформировал в памяти «рептильный» образ Тирана, или дриптозавр возник позже? Жутковатая ассоциация…
– Заинтересуются чартерами в дикое захолустье. Проанализируют грузовые потоки. Обнаружат, что вся техника, поставляемая
– Спасибо, что предупредили. Буду пить не больше четырех.
– Не смешно, Зоммерфельд.
– Мне тоже. Хорошо, однажды нас «взломают». Я хорошо представляю последствия. Заявление в Совет Лиги. Обвинение в нарушении норм галактического права. Скандал. Контакты с местными и все исследования переходят под юрисдикцию Совета Лиги…
Яркий вторичный образ: зал заседаний Совета. Долговязый вудун, пылая гневом, произносит обличительную речь. Указующий перст безошибочно находит в зале представителя Ларгитаса. Это – Ник. Фиолетовая мантия взлетает крылом нетопыря…
– Поздравляю, Зоммерфельд, – голос Тирана смыл зал заседаний, как мокрой тряпкой. – Вы сейчас изложили вариант А. Но есть еще вариант Б.
– Силовой?
– Все зависит от того, какая именно информация просочится. Если станет известно, что мы узурпировали контакт с цивилизацией Шадрувана – это одно. Дело ограничится нотой протеста и разбирательством. Но если инорасцы уяснят истинную цель наших исследований… Да хоть просто заподозрят! Вам известно, что после инцидента на Мондонге энергеты создали межрасовую группу, призванную отслеживать подобные феномены по всей Ойкумене? Поверьте, они не сидят без дела. И в случае чего не задумаются принять меры… Налить вам бренди, Зоммерфельд? Ну, как знаете. А я выпью.
Звон хрустального графина о край бокала.
– В этом случае нас ждет блокада системы. Захват корабля на орбите. Высадка десанта для захвата наших людей. Впрочем, не беспокойтесь. Вероятность утечки информации в ближайшие три-четыре года крайне невысока. И даже при силовом варианте я не вижу непосредственной опасности для вашей жизни…
Голос Тирана превращается в вой пурги. Ник – молодой, двадцатилетний! – стоит на перекрестке дорог. Разбитый съезд с шоссе, рядом догорают обломки вездехода. Косматый хвост копоти – жирной, липкой! – ползет в небо. Вокруг, до горизонта – грязный, ноздреватый снег. Ветер швыряет в лицо ледяную крупу. Над шоссе завершают боевой разворот два помпилианских «Emissarius». Холод пробирает до костей. Или это не холод? Страх? Ведь Ника здесь нет. Здесь никого нет. А значит, стрелки в своем праве. Им все можно.
Никого нет? – никого и не будет.
В руках у юноши – букет люминолусов. Ник сжимает его, как оружие. Самолеты заходят на цель. Визг нарастает, валится с небес зубьями огромной пилы…
VI
Когда лицо Тирана, утратив весь ассоциативный сюрреализм, возникло вновь, и вдруг оказалось заключенным в черную траурную рамку – Регина испугалась. На краткий миг почудилось – ментальный процесс вышел из-под контроля. Она растеряла все навыки, она сведет Ника с ума, и сама перегорит раньше, чем десант высадится на Шадруван. Паника нахлынула, обожгла и исчезла. Мокрая от пота, больше всего на свете желая принять душ, а потом – хоть расстрел, доктор ван Фрассен смотрела на рамку гиперсвязи. Из рамки, не моргая, на нее смотрел Тиран.
– Зоммерфельд? – спросил он. – Это вы?
