аж мурашки по коже…
Барри влез в дом через окно и запер его на щеколду. Вскоре он засел у себя в комнате.
– Ну и плевать я на них хотел, – громко сказал он. – Я все равно поборю силы зла. И вообще, одному мне куда больше нравится. Чем одинокее, тем клевее.
Он включил лэптоп с ДВД-драйвом и вскоре наслаждался любимыми эпизодами из своей обширной коллекции. Изменив голос, он гнусаво, слово в слово повторял все, что говорил компьютер на космическом корабле:
«– Ну в что ты делаешь, Дэйв? Слышишь, Дэйв, по-моему, я имею право знать. Я понимаю, со мной что-то творится… Но я тебя уверяю… Мне гораздо лучше сейчас, правда. Понимаю, что ты сильно расстроился… Я знаю, что в последнее время принимал неправильные решения… Дэйв, перестань, – продолжал Барри тем же замогильным голосом. – Прекрати немедленно! Слышишь? Дэйв, ты не будешь? Правда, не будешь, Дэйв? Стоя, Дэйв! Мне страшно. Мне страшно, Дэйв. Дэйв, я схожу с ума. Я чувствую. Все чувствую. Сума… схожу… Точно говорю. Я же чувствую. Я с ума… Мне страшно…»
День погрузился в дремоту. Пока Фрэнк вез Марию к себе домой, вся округа будто оцепенела отела. Фрэнк включил радио в машине. Какая-то женщина бубнила про кризис в системе образования. Это было настолько далеко от всего, что творилось с ними обоими, что Фрэнк тут же выключил радио.
Мария сидела рядом и разглядывала окрестности.
– Мне, наверное, полагается проявлять интерес к пейзажу, да? В Риме такому не учат.
Фрэнк бросил на нее изумленный взгляд.
– Совершенно не обязательно. Все зависит от того, нравятся ли тебе в принципе эти поля. Вон там, за ними, очертания холмов – это Моулси. Они как бы в
– Может, заберемся как-нибудь?
– Конечно, если хочешь. Оттуда сверлу вид во все стороны. Лишь бы привидений не встретить: там, говорят, водятся собаки-призраки.
Лекция, которую прочитала Мария в его колледже прошла с большим успехом, и свидетельством тому было присутствие и Джона Уэстола, и президента колледжа на приеме в честь лектора. Мария показывала слайды, подчеркивая уникальную связь мумифицированного тела Этци с неолитом. Когда вступаешь в контакт с таким далеким прошлым, говорила она, тебя всегда охватывает дрожь.
Она рассказала о том, как все удивились, когда во время телесъемок в плече у Этци обнаружился наконечник стрелы. Этци погиб, убегая от врагов. Ученые изучили зубы «Ледяного человека» и точно установили, в каком регионе он провел детские годы. Это был скромный триумф современной науки.
На торжественном обеде после лекции Мария – которую все теперь величали не иначе как «божественная графиня», – сидела рядом с президентом Сиднеем Бэррэклоу, и тот был совершенно очарован – по крайней мере, достаточно, чтобы разозлить супругу. А как же иначе? подумал Фрэнк: кого не очарует эта восхитительная, скромная женщина, которую он обожал.
Машина медленно подъехала к его дому на Вест-Энде. Путь им загородил кое-как припаркованный «БМВ». Когда Мария с Фрэнком выходили из своей машины, к ним приблизился хозяин «БМВ» Стивен Боксбаум. Фрэнк и Стивен были едва знакомы. Теперь они пожали друг другу руки, и Фрэнк представил Марию.
Стивен галантно попытался скрыть интерес:
– Вы ведь впервые в Хэмпден-Феррерсе, графиня?
Она подтвердила, и Стивен взялся расписывать красоты окрестностей, а затем пригласил обоих войти в его комиссию по празднованию юбилея местной церкви.
Они стали отнекиваться, и Фрэнк, положив руку Стивену на плечо, повел его к своему дому, приглашая на чашку чая.
Стивен радостно согласился, а потом сообщил, что вообще-то зашел узнать, нельзя ли переговорить с садовником Фрэнка, Алеком Бингэмом.
– О чем это? Он хороший садовник. Уж не собираетесь ли его переманить? Как раз сейчас он занят: приводит сад в порядок перед нашим приемом.
– У меня, знаете ли, к нему несколько деликатная просьба.
Они вошли в дом. Мария с большим интересом разглядывала обстановку. Она тут же заметила гравюры Пиранези в рамах – «Виды Рима», эти сильно приукрашенные римские древности. «Может, у Фрэнка и обо мне сильно приукрашенное представление?» – спросила она себя. У нее в голове бродили и другие вопросы: например, как разводиться с мужем и где она с Фрэнком будет жить. Сможет ли она продолжить карьеру в Англии или он – в Италии?
Они уселись в уютной комнате, выходившей окнами на пруд с золотыми рыбками, где кувшинки уже демонстрировали набухшие бутоны. Фрэнк попросил прислугу принести им чаю и сладостей. А Стивен принялся объяснять, в чем состояло его затруднительное положение. Он хотел бы переговорить с садовником с глазу на глаз потому, что Алек Бингэм женат на Вайолет, которая работала у его приятеля, Генри Уиверспуна, и они с Вайолет сдавали комнаты медсестре-пенсионерке Энн Лонгбридж.
– Конечно, я ее знаю, – сказал Фрэнк. – Энн присматривает за моим братом. А что, она?…
Стивен смешался и покраснел.
– М-м-м, видите ли… Это сложно объяснить… Если напрямую, на мой взгляд, она, как бы это сказать, ну, в общем, шлюха. Я правильно выразился? Проститутка ведь ради денег, а шлюха ради удовольствия, так?
Фрэнк рассмеялся:
– Ну, хотя бы и так? Только медсестре ведь сколько уже? Сильно за пятьдесят…
– О-о, возраст туг ни при чем, – сказала Мария. – Поверьте, я знаю немало женщин, которым после пятидесяти секс стал еще нужнее. Некоторые, конечно страшно рады отделаться после климакса, но в основном женщины куда свободнее себя чувствуют и могут наконец просто получать удовольствие. К примеру, моя мать.
– Но мой сын, Руперт, он связался с этой самой медсестрой. Я даже не знаю, сколько раз уже… Я прошлой ночью все узнал.
– Вы что же, их застали? – спросил Фрэнк.
Стивен объяснил, как было дело. Накануне ему не спалось, и он бродил в темноте по дому. Забрался в мансарду. И увидел в саду свет. Он было решил, что это вор. Но взял бинокль – раньше Стивен наблюдал с мансарды за птицами – и увидел, что это Руперт с фонарем в руках направляется куда-то прочь от дома. Стивен был озадачен. Он продолжать следить. Свет фонаря удалялся. И вскоре Стивен понял: его сын идет к Моулси. Задав себе вопрос, зачем ему это нужно в такой поздний час, Стивен мог дать один-единственный ответ: ради секса.
Через час Руперт снова показался вдали. На этот раз, однако, Стивен был уверен, что кто-то спускался вместе с Рупертом. Когда они дошли до подножия холма, Стивен увидел две зажженные сигареты, и подозрения его подтвердились.
Он наблюдал. Парочка разошлась в разные стороны. Само собой, он узнал собственного сына, который возвращался к дому. Проследить за другой фигурой было непросто – мешали дома, но Стивену повезло: он увидел вторую фигуру под уличным фонарем на Коутс-роуд. Он был убежден, что это медсестра Лонгбридж: всем знаком ее велосипед.
– А вы поговорили с Рупертом, когда он пришел домой? – спросила Мария.
– Нет. Мне было стыдно, что я так долго исподтишка за ним следил. Надо было, конечно, Шэрон рассказать, да только мы с ней сейчас не в лучших отношениях.
Вошла домработница с подносом, и все замолчали. Она пристально вгляделась в Марию, затем вышла.
Фрэнк снова спросил, о чем, собственно, Стивен хотел говорить с Алеком.
– Ну, я думал, он войдет в мое положение. Я же не могу запереть Руперта в доме. Может, подумал я, мне бы удалось убедить Алека, чтобы он двери дома запирал на ночь как следует…
– То есть попросту, чтобы он на ночь сажал эту медсестру под домашний арест? – удивилась Мария. –
