другом свете; вопрос об измене родине и сюзерену больше не стоял перед генералом. Не последнюю роль тут сыграло и коварство короля, из ревности пославшего его умирать в джунгли Рандонана. Ни о какой верности такому монарху речи быть не могло. Генерал вскочил и что есть духу побежал к залегшим за песчаным валом борлиенцам.
Его люди приветствовали появление своего командира победными криками. Он хлопал солдат по плечу и коротко обнимал, сам то и дело посматривая на маневрирующие перед косой сиборнальские корабли.
Тем временем обстановка изменилась весьма неблагоприятно для борлиенцев. «Золото дружбы» убрало паруса и отдало носовой и кормовой якоря. Флагман отделяло от берега примерно две сотни ярдов. Несколько удачно выпущенных с косы стрел подпалили такелаж «Дружбы», и пока матросы карабкалась на мачты, чтобы сбить пламя, на воду были спущены две весельные шлюпки с морскими пехотинцами; одной из шлюпок командовала лично адмирал Оди Джесератабхар - отважно стоя на носу, она неотрывно глядела на приближающийся берег; СарториИрвраш настоял на том, чтобы сопровождать подругу, и теперь осмотрительно сидел возле ее ног.
«Союз» подошел вплотную к косе несколько южнее залегших борлиенцев, отдал якорь и тоже начал высадку десанта - солдаты спускались по веревочным лестницам прямо на мелководье и вброд добирались до суши. «Жрец Ваджабхара» застыл на мели и потерял ветер, спущенная с него на воду шлюпка с солдатами, направляемая неопытной рукой, шла к берегу гораздо менее уверенно, чем те, что отваливали от «Дружбы». Шлюпка «Жреца» была самой выгодной целью, и сосредоточенный на ней огонь уже успел вызвать немалые потери.
Только «Добрая надежда» все еще не изменила позиции. Продолжая сражаться с густым коричневым течением Касола, каравелла рвалась на чистую воду, держа курс на остров Киивасиен, указывая на него рострой и не внося никакой лепты в сражение.
– Им, должно быть, кажется, что перед ними весь гарнизон Киивасиена, - заметил лейтенант ГорторЛанстатет.
– Помощь гарнизона действительно была бы очень кстати. А если мы останемся здесь еще хотя бы на полчаса, нас так или иначе прикончат.
Двенадцать плохо вооруженных человек не могли оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление четырем военным кораблям, под завязку набитым солдатами с мушкетами новейшей системы.
Вот что происходило за мгновение до того, как море вздыбилось, ощетинилось и на воду и землю излился дождь ассатасси.
По всему морю Орла, от берега до берега, из воды к суше подобно бесчисленным дротикам, летели ассатасси.
Морские народности, понимающие толк в море, знали этот день и ждали его, чтобы запастись легкой добычей и попировать от души. День этот, настающий раз в году, каждым летом Великого Лета во время самого высокого прилива, отмечали празднеством по всему побережью. В Оттассоле вдоль всего берега расстилали промасленную парусину. В Гравабагалинене местные жители предупредили королеву о грозящей на побережье опасности. Ибо то, что было источником дармовой добычи для понимающих толк в море, грозило мучительной и неизбежной смертью несведущим.
Огромные косяки ассатасси из далеких морских глубин стремились к берегу. Рыбы-мигранты, ассатасси за свой жизненный цикл несколько раз огибали земной шар. Местом нереста и выкармливания молоди ассатасси было море Ардент, на берега которого очень редко ступала нога человека. Достигнув зрелости, косяки ассатасси начинали долгое плавание на восток, преодолевая на своем пути океанские течения. Путь рыбок лежал через море Климента и узкие врата пролива Кадмира.
Косяки из многих миллионов рыб проходили узкий пролив в страшной давке. Теснота и скученность, вместе с переменой климата, происходящей всегда где-то посреди моря Нармоссет, значительно меняли поведение рыб. То, что начиналось как ленивое, неторопливое плавание без определенной цели, оборачивалось сумасшедшей гонкой, в конце концов изливавшейся на землю «полетом смерти».
Однако следовало признать, что так случалось не всегда: чтобы полет смерти во всей своей красе развернулся по всему побережью, необходимо было соблюсти еще одно условие - приближение ассатасси к берегу должно было совпасть с моментом наивысшего прилива.
За долгие века зимы моря Гелликонии забывали о приливах. После апоастра и темных лет Фреир, приблизившись к планете, снова начинал напоминать о себе. Гигантская масса звезды не только возрождала замерзшую планету к жизни и свету, но и принималась раскачивать ее моря. Теперь, когда до периастра оставалось 118 лет и массы Беталикса и Фреира суммировали свое воздействие, подъем океана становился весьма существенным. Результатом совместного действия двух соседних звезд было увеличение высоты прилива на 60 процентов сравнительно с зимними показателями.
Узкие, словно прорези в теле земли, моря между Геспагоратом и Кампаннлатом, а кроме того, мощное течение с запада, приводили к тому, что в дни своей наивысшей силы приливы налетали с пугающей внезапностью и мощью. На гребне этих нежданных волн и неслись к берегам косяки ассатасси.
Внезапно море ушло из-под сиборнальских кораблей, обнажив дно, и вслед за тем из океана сразу, без всякого предупреждения, на берег хлынула огромная приливная волна. Прежде чем команда успела понять, что происходит, ассатасси обрушились на них во всей своей мощи. «Полет смерти» удался на славу.
Ассатасси была рыбой-некрогеном, а еще точнее, рыбой-пресмыкающимся, полуящерицей. К наступлению полной половой зрелости эти рыбки достигали восьми футов, их глаза представляли собой сложное фасеточное устройство, но главным отличительным признаком ассатасси был острейший костяной рог на лбу, венчающий мощный череп. В своем «полете смерти» ассатасси развивали такую высокую скорость, что, попав человеку в грудь, без труда могли пронзить своим рогом сердце.
Близ Киивасиена косяк ассатасси вырвался из воды в ста футах от «Золота дружбы». Воздух на пятьдесят футов от поверхности, где рыбы-ящерицы летели особенно густо и быстро, мгновенно наполнился летучей смертью. В полете рыбки блестели подобно мириадам обнаженных мечей.
Флагманский корабль подвергся удару косяка ассатасси на всем протяжении от носа до кормы. Все живое, что находилось в тот момент на палубе, было убито или тяжело ранено. Борт, которым корабль был повернут к морю, оказался сплошь утыкан ассатасси, вонзившимися в дерево своим рогом. Примерно то же самое случилось и с тремя другими кораблями сиборнальской флотилии. Но более всего пострадали шлюпки, которые приливные волны наполнили водой и лишили всякой возможности маневра. И гребцы и пехота были ранены, многие убиты на месте. Борта шлюпок были пробиты, и они начали быстро тонуть.
Над морем разнеслись крики ужаса и боли, совсем скоро заглушенные другими, более пронзительными криками птиц, которые ринулись за дармовой добычей, хватая ее прямо из воздуха или подбирая с земли.
Первая волна ассатасси длилась около двух минут.
Ничего не случилось только с людьми ТолрамКетинета. Приливная волна прошла у них над головами, оглушив и затопив, и они, полузахлебнувшиеся и ослепленные, еще только приходили в себя, когда дождь из ассатасси поутих и сошел на нет.
Едва живой град закончился, борлиенцы подняли головы и увидели, что за хаос творится вокруг. Сиборнальские солдаты барахтались в воде, окруженные морскими хищниками, уже высматривающими добычу. «Добрую надежду» уносило в море, и казалось, что она осталась совсем без управления; фок-мачта корабля треснула и накренилась. Вокруг все - и камни, и деревья - в общем все, что только возможно, было усеяно блестящими телами еще влажных рыбин, по большей части разбитыми и кровоточащими. Очень много ассатасси висели высоко на стволах и сучьях деревьев, вонзившись туда своим рогом, некоторые, угодив в небольшие расселины на скалах, застряли там. Полет смерти занес некоторое количество рыб далеко в глубь суши. Мрачные заросли джунглей стояли потрепанные недавним удивительным дождем из живых рыб, теперь умирающих и разлагающихся прямо на глазах. До заката Беталикса все выброшенное на сушу превратится в гниль, испускающую невыносимую вонь разлагающейся плоти.
Странности мрачноватого стиля поведения ассатасси объяснялись не чем иным, как одной из многообразных попыток представителей животного мира сохранить род. Подобно совершенно разнородным разновидностям копытных, таких как лойси, двулойси и гуннаду, в зимнюю пору в больших количествах населяющих ледяные равнины Кампаннлата, некрогены-ассатасси были способны производить потомство и давать начало новой жизни только через собственную смерть.
Ассатасси были гермафродитами. Снабженные от природы одновременно двумя органами размножения,
