наконец вошла в уютную бухту Гравабагалинен. Король ЯндолАнганол, столь же внезапно пришедший в себя, как прежде занемогший, сошел по трапу в пенный прибой вместе с посланником Эламом Эсомбером, который придерживал край королевского плаща, - в Гравабагалинене не было пристани.
Вместе с посланником на берег сошло с десяток сановников из высшего экклезиального кабинета, по словам посланника - викариев, составляющих его свиту. У короля свита состояла только из капитанов его флотилии да нескольких латников-телохранителей.
Дворец королевы, ожидающий монарха и его спутников на небольшом удалении от берега, точно вымер. Узкие окна были наглухо закрыты ставнями.
На башенке на флагштоке развевался черный флаг. Обращенное к дворцу лицо короля было так же непроницаемо, как и закрытые дворцовые окна. Никто из королевской свиты не решался подолгу смотреть на монарха, страшась встретиться с его пронзительным орлиным взором. Второй корабль, неловко качаясь на волнах, осторожно причалил к берегу. Невзирая на проявляемое Эсомбером нетерпение, ЯндолАнганол настоял на том, чтобы дождаться, пока люди-матросы не вытащат второй корабль на берег достаточно высоко, чтобы брошенные с борта сходни легли прямо на песок и солдаты-агуманы смогли сойти на берег, не замочив ног.
По окончании высадки Первого фагорского король самолично провел построение и обратился к воинам с кратким, но энергичным словом на их языке, объяснив им задачу. Наконец, покончив с приготовлениями, король дал приказ начать полумильный марш ко дворцу. Рунт Юлий, довольный тем, что снова оказался на суше, бежал впереди хозяина, играл и вертелся, вздымая ногами песчаные вихри.
На подходе ко дворцу короля встретила древняя старуха в черном кидранте и белом фартуке, с палкой в руке и в сопровождении двух безоружных стражников.
Вблизи стало хорошо видно, до чего старыми и обветшалыми были белые с золотом постройки дворца. Повсюду на крышах, на стенах веранд, на террасе и в балюстраде зияли прорехи, которые недосуг было залатать. Нигде, куда ни глянь, не было видно ни одной живой души - ни человека, ни зверя, - лишь на далеком холме паслось небольшое стадо косуль. От берега доносился монотонный шум морского прибоя.
Одежды короля сегодня отличала общая мрачность. Для свидания с МирдемИнггалой он выбрал простую тунику без рисунка и вышивки и темно-синие, почти черные, панталоны. В отличие от короля вышагивающий рядом с ним изящный посланник был одет ярко: в дымчато-голубую пару, хорошо гармонирующую с розовым коротким плащом. Дабы замаскировать корабельные запахи, Эсомбер еще с утра надушился.
Возвещая о прибытии короля, капитан латников протрубил в рог. Дверь дворца осталась закрытой. Воздев руки к небесам, старуха в черном что-то глухо забормотала береговому бризу.
Сорвавшись с места, ЯндолАнганол бросился к двери и несколько раз ударил по дереву рукоятью меча. Внутри здания по комнатам разнеслось гулкое эхо, и в ответ залаяли сторожевые псы. Наконец в скважине заскрипел ключ. Другая старая карга, словно родная сестра первой, отворила дверь, приветствовала короля, мигая от яркого дневного света, и отступила в сторону, дав ему возможность войти.
Внутри царил глубокий сумрак. Собаки, поднявшие было лай, пока дверь оставалась на запоре, едва пришедшие оказались внутри, куда-то скрылись, затаившись в потемках.
– Быть может, Акханаба, со свойственным его пылкому нраву милосердием, наслал сюда чуму? - предположил посланник Эсомбер. - Тем самым избавив здешних обитателей от земных печалей, а нас наказав бесполезным путешествием и тяготами ожидания?
Король громко позвал, желая увидеть хоть кого-нибудь из обитателей дворца.
Наверху высокой лестницы во тьме показался свет.
Задрав головы, мужчины увидели спускающуюся вниз женщину со свечой. Так как из предосторожности, чтобы не оступиться, женщина несла свечу высоко над головой, черты ее лица, погруженного в тень, оставались неразличимыми. Ступени лестницы под ее ногами скрипели все до единой. Лишь когда она приблизилась к вошедшим, ожидающим внизу, свет, падающий сквозь дверной проем снаружи, начал постепенно прояснять ее черты. Но еще прежде, чем на лицо женщины на лестнице упал свет, нечто в ее манере держаться и в осанке выдало, кто она такая. Ступив на скудный свет, королева МирдемИнггала остановилась. Ее, короля ЯндолАнганола и посланца Эсомбера разделяло всего несколько шагов. Повернувшись к государю, а потом к посланцу, королева сделала реверанс.
Ее прекрасное лицо было серым как пепел, кровь отлила от губ, и они стали почти незаметны, глаза на бледном лике зияли темными колодцами. Темные прекрасные волосы королевы были в беспорядке разбросаны по плечам. На МирдемИнггале была простая пепельно-серая мантия до пят, наглухо застегнутая у горла и скрадывающая грудь.
Королева отдала короткий приказ старухе. Та прошаркала к двери и затворила ее, и король с посланцем снова очутились в темноте и тишине, нарушаемой только тихим шорохом, производимым неугомонным рунтом. Но уже через несколько мгновений во мраке стали с разных сторон проступать подсвеченные щели и очертания. Дворец был полностью деревянным, построенным наспех, без надлежащей подгонки панелей. Освещенный солнцем, он выдавал все свои изъяны. Королева жестом пригласила монарха и посланника в соседнюю залу и первая двинулась вперед, пересекая бьющие из щелей лезвийно-тонкие полоски света.
Остановившись в темноте, она дождалась, чтобы король и Элам Эсомбер приблизились к ней. Очертания зала угадывались с трудом, так как главным, а пожалуй и единственным источником света здесь были лучи, сочащиеся по периметру плотно закрытых ставень.
– Дворец пуст, ваше величество, - тихо проговорила королева МирдемИнггала. - Кроме меня и принцессы ТатроманАдалы здесь никого нет. Если хотите, можете убить нас сейчас же - свидетелей не будет, кроме, разве что, Всемогущего.
– Что вы, мадам, у нас и в мыслях не было причинять вам вред, - галантно отозвался Эсомбер и, направившись к одному из окон, растворил ставни. Впустив в комнату пыльный свет, он повернулся и взглянул на стоящих в шаге друг от друга посреди пустой залы супругов.
Тихо улыбнувшись, МирдемИнггала задула свечу.
– Я уже говорил тебе, что наш развод продиктован проблемами государственной безопасности, это политический шаг.
Голос короля был на удивление слабым; казалось, силы покинули его.
– Ты можешь приказать мне подписать эту грамоту и расстаться с тобой. Но заставить понять это душой не сможешь никогда.
Растворив второе окно, посланник выглянул наружу и приказал своей свите и АбстрогАзенату заходить во дворец.
– Уверен, что церемония не покажется вам особенно тягостной, ваше величество, - бархатным баритоном проговорил он затем. Прошествовав на середину комнаты, он церемонно поклонился королеве.
– Я, Эсомбер из рода Эсомберов, ваше величество, посланник и полномочный представитель в Борлиене святейшего Це'Сарра Киландра IX, Верховного Папы Церкви Акханабы и Императора Священного Панновала, и прибыл сюда с тем, чтобы стать свидетелем подписания важного документа, действуя в этой краткой церемонии от лица самого Верховного Папы. Таков мой общественный долг. Долг же мой как лица частного велит мне сообщить вам, ваше величество, что вы прекрасны, как ни одна женщина на свете, и все слова, когда-либо слышанные мной о вашей красоте, меркнут перед оригиналом, перед вами, ваше величество.
Выслушав посланника, королева тихим и слабым голосом проговорила, глядя только на короля:
– И это после того, чем мы были друг для друга…
Не меняя интонации, Эсомбер продолжил:
– По окончании церемонии король ЯндолАнганол будет свободен от всяких матримониальных уз. Силою грамоты, находящейся сейчас здесь, со мной, и писанной самим Верховным Папой, вы, мужчина и женщина, более не должны будете считать друг друга мужем и женой, клятвы, данные вами друг другу, будут расторгнуты и вы, королева МирдемИнггала, лишитесь своего титула.
– Господин посланник, я хочу знать, какие основания представил король для развода. Мне кажется, я имею на это право. Под каким предлогом королю удалось получить у святейшего Це'Сарра право оскорблять
