собиралась лужа.
– Но ты сказал мне, что мой первейший долг - в служении стране. И я принес жертву, поскольку понял твои слова именно так…
– Нет, ваше величество, нет, определенно… - советник суматошно замахал руками.
– Опгедегенно, - повторил за ним Юлий, заучивая новое слово.
– Вам нужен козел отпущения, чтобы сорвать злость, государь. Прошу вас, подумайте, прежде чем выкидывать меня за порог. Это преступление перед страной.
Слова советника разнеслись эхом, отразившись от стен ванной. Служанки заторопились убраться со сцены разворачивающегося грозного действа, и когда король повернулся к ним с протянутой рукой, застыли в карикатурных позах бегства.
Окинув женщин презрительным взглядом, король снова повернулся к советнику.
Лицо Орла покраснело от злобы, краска волнами спускалась по его подбородку на шею и торс.
– Значит, я все-таки преступник? Ты снова это повторил! Я преступник! Ты, старая крыса, ты, отдавший мне этот приказ, теперь позволяешь себе оскорблять меня? Нет, убирайся вон! Сейчас же!
Развернувшись, король шагнул к своей одежде, сложенной на стуле.
Трепеща от мысли о том, что, он, пожалуй, зашел слишком далеко, СарториИрвраш дрожащим голосом пролепетал:
– Простите, ваше величество, но мне кажется, я понимаю ваш замысел. Отстранив меня от дел, вы получите возможность обвинить меня перед скритиной во всем, что произошло, свалив на меня всю мыслимую вину и тем самым очистившись в глазах народа. Может быть, вам удастся ввести их в заблуждение… неплохое решение, сударь, очень неплохое, хотя и предсказуемое, не новое - хотя, вместе с тем, можно согласиться, как изящно…
Смешавшись, советник замолчал. Бледный вечерний свет заполнял комнату. Испод облаков за окном освещали вспышки далеких зарниц. Взявшись за рукоятку лежащего на столе меча, король вытащил его из ножен. Потом с улыбкой взвесил сталь в руке.
Попятившись, СарториИрвраш опрокинул кувшин со святой водой, разлившейся по кафельному полу широким потоком.
ЯндолАнганол начал бой с тенью, выполняя свои обычные упражнения с мечом, делая выпады, уклоняясь от ударов и нанося их, иногда уходя в глубокую защиту, иногда переходя в атаку. Фехтуя, он быстро передвигался по комнате. Прислужницы жались к стенам, тихо охали и переговаривались дрожащими голосами.
– Туше! Ампо! Хоп! Туше!
Меч короля со свистом рассек воздух, и лезвие устремилось к советнику.
Стальное острие замерло в нескольких дюймах от шеи СарториИрвраша. Не опуская меча, король сказал:
– Где мой сын, а, старый хитрец? Где он, где Робайдай? Ты знаешь, что он хочет моей смерти?
– Мне хорошо известна история вашей семьи, ваше величество, - ответил СарториИрвраш, инстинктивно прикрывая горло руками.
– Мне нужно уладить это дело с моим сыном. Может быть, ты прячешь его у себя, в этом своем кроличьем садке?
– Нет, сударь, у меня его нет.
– А я говорю, прячешь, - фагор-стражник донес мне. И знаешь, что он еще мне нашептал? Оказывается, есть еще порох в пороховницах - с бабами ты по-прежнему лихой, ага?
– Сударь, события последнего времени утомили вас, вы перевозбудились. Позвольте дать вам…
– Я ничего больше не приму от тебя, господин советник, а вот ты получишь сталь в кишки. Отвечай же! У тебя в комнатах кто-то есть?
– Да, сударь, извольте - у меня там есть посетитель, юноша из Морструала, и только-то.
– Юноша, говоришь? Можешь оставить его себе…
Казалось, король потерял интерес к посетителям советника. С криком вскинув руку, он метнул меч, точно вонзившийся в деревянную балку под потолком. Подпрыгнув, король ухватился за рукоятку и вырвал оружие, при этом полотенце упало с его бедер.
Наклонившись, советник поднял полотенце, чтобы вернуть монарху, и льстиво проговорил:
– Понимаю, откуда происходят ваша ярость и безумие, и вполне допускаю…
Схватив вместо полотенца чарфрул СарториИрвраша, король рванул его на себя, чуть не свалив советника с ног. Полотенце снова полетело на пол. Советник испустил сдавленный крик. Пытаясь отстраниться, он поскользнулся, упал и потянул за собой короля - они вместе тяжело рухнули на пол прямо в лужу натекшей воды.
Через мгновение король, вскочив ловко, как кот, уже снова был на ногах и, махнув прислужницам, приказал им помочь советнику подняться. С помощью двух служанок советник с трудом встал, кряхтя и держась за спину.
– Теперь уходите, сударь, - приказал король. - Собирайте вещи - поторопитесь, пока мне не пришла охота показать, каких глубин способно достигать мое безумие. И помните - я знаю, кто вы: атеист и мирдопоклонник!
Добравшись до своих покоев, советник приказал служанке-рабыне размять его ушибленную спину и втереть в нее мазь и некоторое время лежал так и отдыхал, постанывая от удовольствия. Его личный страж и телохранитель, Лекс, взирал на происходящее с полнейшим равнодушием.
Получасом позже советник попросил сока скваанейи в бокале, набитом лордриардрийским льдом и, тщательно взвешивая каждое слово, написал королю письмо, время от времени почесывая спину.
Достопочтенный государь,
Я верой и правдой служил дому Анганолов много лет, чем снискал определенную славу и уважение. Я и сейчас готов продолжать службу, несмотря на все выпады в мою сторону, поскольку мне хорошо понятна буря, поднявшаяся в душе Вашего Величества и затмевающая Ваш разум.
Что касается моего атеизма и преданности наукам, на что Вы так часто соизволяете гневно мне указывать, то позволю себе сказать, что я таков, каков есть, а науки и чистый незатуманенный разум позволяют мне видеть мир в истинном свете, без прикрас или уничижения. Я никогда не пытался настроить Вас против вашей веры; единственное, чего я хотел, - указать Вам, в чем и как слепая вера может затруднить Ваше и без того сложное положение.
Я вижу наш мир в его повсеместном единстве. Вам известно о моем открытии полосатой окраски хоксни, опровергнувшем прежнее общее мнение. Открытие мое крайне важно, поскольку соединяет в одну цепь времена нашего Великого Года и дает общее представление об их сути. Я уверен, что не только хоксни, но и многие другие растения и животные имеют свойства адаптации подобного же характера, позволяющие им выживать в тяжких условиях нашего непростого и столь разительно меняющегося климата.
Определив для себя все это, я задал себе вопрос: возможно ли, что и у людей в их вере существует нечто увековеченное на все времена, пронесенное сквозь холода и жару многих сезонов? Возможно, это «нечто» по природе совершенно отлично от окраски хоксни в том смысле, в котором человек отличается от зверя? Именно религия есть связующая сила общества, объединяющая людей в пору невыносимых холодов, или, как теперь, мучительной жары. Этот институт, сплачивающий общество, объединяющий, предотвращающий раскол и разброд, необычайно ценен, поскольку позволяет нациям выживать и сохранять племенное единство.
Но вместе с тем религия не может управлять мыслями и жизнями личности. Принося слишком многое в жертву вере, мы становимся ее рабами, как мади стали рабами своего укта. Сударь, я прошу простить мне эти строки, которые, я почти уверен в этом, Вы не найдете приятными, но взгляните на вещи трезво - разве сами Вы не раб Акханабы…
Написав это, советник остановился. Нет, так не пойдет - как обычно, он зашел слишком далеко. Прочитав подобное, король немедленно отдаст приказ уничтожить его или сделает это сам, что при его теперешней взвинченности более чем вероятно. Осторожно достав из стола чистый листок бумаги, советник переписал письмо, изменяя и смягчая свои слова. Закончив, он вызвал Лекса и приказал двурогому доставить письмо в покои адресата.
После чего упал в кресло и разрыдался.
