тесных частей дворца, насквозь пропахшей известкой, хоть той известке и было уже четыре сотни лет.
Поприветствовав короля, ледяной капитан принялся осторожно и с любопытством осматриваться по сторонам, неловко переминаясь на плоских ступнях.
Король едва ответил на приветствия Мунтраса. Указав на груду подушек, он бросил:
– Можете присесть там - смотрите и молчите. Перед вами то, что мы нашли в гнилостном гнезде предательства, - глядите же и удивляйтесь.
Быстро повернувшись обратно к Билли, король спросил:
– Сколько же лет тебе пришлось томиться в застенке СарториИрвраша, неизвестное создание?
Несколько сбитый с толку великосветским характером обращения, Билли ответил не сразу:
– Неделю… может быть, восемь дней… я не помню, ваше величество.
– Восемь дней и есть неделя, чужеземец. Что ты такое: результат неудачного эксперимента?
Король расхохотался над своей шуткой, и смех эхом подхватили все присутствующие - не оттого, что шутка действительно была смешной, а больше от страха за собственные жизни. Никто не хотел разделить судьбу мирдопоклонников.
– Просто от тебя воняет… как от неудачного эксперимента.
Опять смех.
Вызвав двух рабов, король велел им вымыть Билли и дать ему чистую одежду. Когда пленник принял подобающий вид, подали вино и еду. Проворные слуги, изгибаясь словно ходячие луки, принесли на больших подносах дымящееся мясо козленка с красным рисом.
Пока Билли утолял голод, король, в минуты волнения пренебрегающий едой, расхаживал по залу. О чем-то размышляя, он время от времени прижимал к носу шелковый платок или разглядывал свое левое запястье, на котором его сын, РобайдайАнганол, вырываясь, оставил ногтями глубокую царапину. Вместе с королем по залу вперевалку расхаживал и архиепископ БранцаБагинат, здоровенный, пузатый, своими объемистыми формами, обтянутыми шафрановой с пурпуром мантией с кружевами, напоминающий боевой сиборнальский корабль, мчащийся под всеми парусами. Тяжелое лицо архиепископа могло бы принадлежать первому деревенскому драчуну и кулачному бойцу, если бы не мелькающее то и дело в прищуренных глазках священнослужителя добродушное веселье. При дворе архиепископ пользовался всяческим уважением как человек дошлый и тонкого ума, а также как союзник короля ЯндолАнганола в Святой Церкви.
Когда король останавливался, останавливался и БранцаБагинат, нависая над ним своей тушей и составляя резкий контраст с босым Орлом, облаченным только в короткие панталоны и распахнутую куртку, открывающую его бледную грудь.
Зал, где они находились, представлял собой нечто среднее между приемной и кладовой и мало подходил для своего назначения. По всему полу было разбросано множество старых, потертых и даже покрытых плесенью подушек и разномастных ковров, кроме того, в одном углу стояли старые деревянные стенные панели. В окно был виден узкий проход; время от времени там мелькали какие-то люди, вероятно слуги, с кипами бумаг в руках - они переносили во двор архив СарториИрвраша.
– Позвольте мне задать незнакомцу вопрос, ваше величество, - попросил, обернувшись к королю, БранцаБагинат. - Религиозного свойства.
Не услышав в ответ ничего, что могло бы означать запрет, дигнитарий развернул паруса в сторону Билли и спросил:
– В том мире, откуда ты прибыл, тоже правит Акханаба Всемогущий?
Неохотно оторвавшись от еды, Билли утер рот.
– Я уверен, что вы понимаете, как легко мне дать вам положительный ответ, способный порадовать вас. Поскольку я не хочу расстраивать ни вас, ни его величество, могу я начать с того, что мой ответ будет неправдой?
– Встань, когда разговариваешь со мной, существо! Я задал тебе вопрос, и ты должен дать мне на него правдивый ответ. Не твое дело решать, понравится он мне или нет.
Нервно утирая рот, Билли поднялся перед могучим священником на ноги.
– Сударь, человеческая природа такова, что на определенной, начальной, ступени развития бог необходим. Подобно детям, мы нуждаемся в любви и заботе, в отце, который способен помочь нам возмужать. Возмужав физически, человек по-прежнему ищет подобный же отеческий образ, который мог бы следить за его делами и вести их учет. Этот вымышленный образ обычно носит название «Бог». И только после того, как большая часть человечества достигнет зрелости духовной, когда люди смогут сами управлять своим поведением, необходимость в боге отпадет - так, повзрослев и научившись заботиться о себе, мы перестаем нуждаться в присмотре отца.
Заметно удивленный таким ответом, архиепископ потер мясистую щеку.
– Из твоих слов выходит, что ты прибыл из мира, где вы сами присматриваете за собой, отстранив от этой обязанности Бога? Ты это хочешь сказать?
– Совершенно верно, сударь.
Отвечая, Билли смотрел на архиепископа как загнанный зверек. Ледяной капитан, придвинувшись ближе к говорившим, внимательно прислушивался, хотя и делал вид, что полностью занят королевским угощением.
– Этот мир, с которого ты прибыл, - как он называется, Аверн, что ли? - вы там счастливы?
Этот невинный на первый взгляд вопрос архиепископа смутил Билли чрезвычайно. Если бы тот же вопрос ему задали несколько недель назад, например его наставник, он ответил бы не задумываясь. Он сказал бы, что счастье определяется мерой знания, а не суеверия, уверенностью, а не сомнением, твердой правящей рукой, а не надеждой «на авось». Он ответил бы, что знание, уверенность и управление - равноправные благодетели, направляющие жизнь обитателей станции наблюдения и руководящие ею. При упоминании Акханабы как залога удачи он даже посмеялся бы - а с ним, наверно, выдавил бы сухой смешок и наставник.
Но здесь, на Гелликонии, все обстояло иначе. Он еще способен был смеяться над идолопоклонничеством верующих в Акханабу. Но в то же время уже понимал и видел всю глубину и силу понятия «безбожный мир». Из мира безбожного он попал в мир варварский. И, несмотря на свои злоключения, теперь твердо знал, в котором из миров вера в счастье и удачу заложена в людях крепче.
Как только Билли запнулся, затруднившись ответом, заговорил король ЯндолАнганол. Все это время король обдумывал услышанное от Билли.
– Но что будет, если у кого-то не окажется стойкого образа отца, ведущего его к возмужанию? Что тогда? - с вызовом спросил король.
– Тогда, возможно, на помощь действительно сможет прийти Акханаба, способный поддержать нас в трудную минуту верой. Или же человек этот совершенно отвергнет Бога, как мы вычеркиваем из сердца образ отца, который бросает нас.
Тут у короля снова открылось кровотечение из носа.
Воспользовавшись паузой, Билли повернулся к БранцаБагинату, чтобы ответить и ему:
– Достопочтенный господин, - заговорил он с преувеличенной уверенностью, - будучи высокопоставленной особой, я выражаю протест против несправедливого и неподобающего обхождения, с которым столкнулся в этом дворце. Я требую, чтобы меня немедленно освободили. Получив свободу, я буду счастлив предложить вам свои услуги. Мы сможем работать вместе. Я знаю о вашем мире много такого, что очень важно для вас и в награду не попрошу ничего…
Хлопнув в огромные ладоши, архиепископ ласково проговорил:
– Не обольщайся понапрасну - ты сам знаешь цену своим словам. Ты важен только как свидетель против советника СарториИрвраша, обвиняемого в заговоре против королевского дома. В прочих отношениях ты - пустое место.
– Как вы можете говорить о моей незначительности, даже не пробуя проверить мою значимость? Вот что я скажу: предположим, в эту самую минуту тысячи людей следят за тем, что происходит между нами. Эти невидимые зрители ждут от вас мудрого решения касательно меня, по которому они станут судить о вас дальше. Это решение повлияет на то, кем вы войдете в историю.
Краска прилила к щекам архиепископа.
– Никто, кроме Всемогущего, не может сейчас видеть нас. Твоя бессовестная ложь о возможности
