у нас, в Сиборнале, их очень много. Прошу простить меня, ваше величество, но из всего сказанного мной напрашивается неутешительный вывод - народ Кампаннлата не только весьма мало способен производить блага цивилизации сам, но и не слишком быстро их перенимает.
С восхождением ярящегося солнца королевского гнева скулы и щеки монарха медленно залил румянец.
– Мне не нужны ветряные мельницы, сиборналец, я прошу нарисовать мне план работоспособной домны самой новейшей конструкции. Я хочу делать ружья, и для моих ружей мне нужна хорошая сталь.
– Ваше величество, должно быть, хотели сказать: «для ружей, которые я собираюсь делать по образу и подобию сиборнальских»?
– Неважно, что я хотел сказать, сказал или когда-либо скажу: все, что мне требуется от тебя - это подробный чертеж хорошей современной домны. Я понятно выражаюсь, или нужно привести толмача, который растолкует тебе все это на сибиш?
– Простите, ваше величество, но мне казалось, вы понимаете мое положение. Если это не так, тогда позвольте уточнить: я не ремесленник, а всего лишь посольский представитель, и знаю толк разве что в цифрах, но никак не в кирпиче или подобном строительном материале. По сути дела, скорее вы, ваше величество, сумеете выстроить домну, чем я.
Ружей у короля по-прежнему не было.
Со своим рогатым и мохнатым воинством король проводил едва ли не половину дня. Зная, что фагорам для хорошего усвоения лучше все и вся повторять по несколько раз, он ежедневно произносил перед строем небольшую речь, в которой обязательно упоминал, что недалек тот день, когда Первый Фагорский полк отправится вместе с ним, главнокомандующим, в столицу чужеземного государства, Олдорандо, где должен будет выступить с парадом по случаю торжественного события - его, короля, свадьбы.
На территории дворца были устроены специальные резервации, где король и фагоры-гвардейцы встречались как равные. В казармы фагоров людям входить было запрещено. Это правило король ЯндолАнганол установил по примеру своего отца, ВарпалАнганола. Правило нерушимое, преступить его так, как это было сделано однажды с родовыми пещерами Кузнечной гильдии, король не смел.
Во главе Первого Фагорского полка стояла гиллота по имени Гххт-Мларк Чзахн, которую король ЯндолАнганол называл просто Чзахн. Между собой они с Чзахн обычно разговаривали на хурдху.
Зная антипатию фагоров к Олдорандо и его народу, король не жалел усилий, объясняя, почему он так хочет, чтобы именно Первый Фагорский присутствовал на церемонии будущего бракосочетания, втолковывая это снова и снова.
Чзахн отвечала так:
– По этому поводу у нас состоялся разговор с нашими предками на временном языке. Результат - послание, наказывающее нам, живущим, доставить твое нечистое тело в страну Хррм-Бххрд Йдохк в город Хрл-Дрра Нхдо. Это послание - приказ для всех нас.
– Ну вот и отлично. Рад, что наши цели совпадают. Насколько я понял, эти ваши предки не возражают. Ты хочешь сказать что-то еще?
Но Гххт-Млрак Чзахн спокойно молчала; ее розовые глаза находились почти на одном уровне с глазами короля. Внезапно ЯндолАнганол со всей остротой почуял исходящий от гиллоты резкий запах и сразу же вслед за этим услышал ее дыхание. Зная фагоров уже давно, он понимал, что продолжительное молчание далеко не всегда означает, что все уже сказано. Тесно стоящие позади своей предводительницы гвардейцы с одинаково невозмутимыми мордами тоже молчали, их белые шубы сплетались одна с другой. Внезапно кто-то из двурогих громко пустил ветры, и король от неожиданности отшатнулся от молчаливого строя.
Несмотря на то, что король был человеком крайне нетерпеливым, исходящие от фагоров уверенность, полный покой и невозмутимость - такой силы, что, казалось, ее источник не сами фагоры, а нечто гораздо более далекое, находящееся на огромном расстоянии, в областях прошлого средоточия знаний, понять которое король был неспособен, - успокоил и его. Отступив на шаг, король замер перед гиллотой в такой же неподвижности, как она перед ним.
– Я буду говорить еще, - внезапно объявила предводительница Первого Фагорского полка непререкаемым тоном, хорошо знакомым королю Анганолу. Прежде чем принять окончательное решение, всегда проводилось краткое совещание с теми, кто обретался в небытии в глубине веков. Без этого никогда не обходилось, и людям приходилось терпеть такие необычные для людской беседы паузы.
По давней традиции встреча короля и гиллоты происходила в небольшом зале, зовущемся «Врата Чистоты»; фагоры входили сюда с одной стороны, люди с другой. Стены зала фагоры расписали спиральными зелеными и голубыми символами. Потолок, нормальный для людей, был низок для анципиталов, чьи рога оставили на стропилах многочисленные отметины - возможно, умышленно, в знак того, что по закону фагорам-гвардейцев рога не отпиливали.
На стороне короля был только один Бог, Акханаба Всемогущий, а вот демонов, истязающих ЯндолАнганола, было множество. К счастью, фагоры не принадлежали к числу этих демонов. ЯндолАнганол привык к замедленной размеренности и взвешенности их речи, к тому, что двурогие никогда не глядели на него как на собрата - а также к медлительности или даже скорее тугодумию.
В эти дни, дни особенно тяжких душевных мук, король нашел новое качество, которым мог восхищаться в своих гвардейцах. В них не было ничего, что могло осложнить их существование в сексуальном плане. Как он понял, то, что занимало умы придворных, мужчин и женщин, - в том числе и его, короля, несмотря на столь частое обращение к Богу и розгам, - ничуть не трогало сознание фагоров.
Сексуальность фагоров подчинялась строгой временной предустановленности. Гон у гиллот случался каждые сорок восемь дней, в то время как сталлуны могли исполнять свое половое предназначение один раз в три недели. Коитус происходил без всяких особых церемоний и зачастую при свидетелях. Благодаря такому полному отсутствию стыдливости, которая заставляла людей искать уединения, за фагорами закрепилась слава существ необычайно похотливых. Козлиные копыта и торчащие рога были во все времена для человечества символами предельного падения и греховной распущенности. Истории о сталлунах, насилующих женщин - а иногда и мужчин, - были у всех на устах и иногда служили поводом для начала очередного крестового похода, во время которого смерть находила многих фагоров.
Когда гиллота наконец собралась с мыслями, ее речь была краткой.
– Мы отправимся с тобой, король, в Хрл-Дрра Нхдо в стране Хррм-Бххрд Йдохк, потому что это очень важно для нас, анципиталов. Мы видим, что это очень важно для тебя, но это не менее важно и для нас, и это-то все решает. Пускай твою силу увидят все люди Хррм-Бххрд Йдохк. Желание таково: пусть твое воинство явится на парад с… - последовала продолжительная пауза, во время которой, казалось, предводительница гвардейцев подыскивала нужное выражение для своих мыслей -… с новым оружием в руках.
– В Борлиене мы не можем изготовить это новое оружие, - с горечью ответил король ЯндолАнганол. - Придется покупать его у Сиборнала.
По стенам зала Врат Чистоты стекали капли образовывающейся влаги. Жара была невыносимой. Гиллота молча сделала рукой знак, смысл которого король тоже хорошо знал: «Жди».
Король повторил сказанное. Гиллота снова ответила: «Жди».
После относительно короткого совещания с живыми и умершими фагорша заявила, что необходимое оружие король получит в срок. Понимая, до чего сложно выразить свои мысли в доступной для двурогих форме, король все же решился спросить, каким, по мнению Чзахн, образом можно получить это оружие.
– Ответ мы узнаем у предков, - проговорила гиллота после очередной продолжительной паузы.
И ответ не заставил себя ждать. Чтобы выразить свои мысли с полной ясностью, Чзахн заговорила на вневременном. Полный ответ следует ожидать в ближайшем будущем, хотя и сказанного сейчас тоже может быть вполне достаточно, впрочем, примерно через теннер наступит полная ясность. В Хрл-Дрра Нхдо сила короля возрастет безмерно, должна возрасти. Рога велено нести гордо поднятыми. Этого королю Борлиена должно хватить для начала.
Прощаясь, король ЯндолАнганол поклонился, держа руки по швам и вытянув беззащитную шею. Гиллота поклонилась в ответ, опустив голову, плавно переходящую в широкую шею и плотное туловище. Человеческая голова встретилась с головой рогатой, лбы союзников соприкоснулись. Скрепив договор традиционным жестом доброй воли, обе стороны разошлись.
