— Ничего, — сказал Тэп, — мы полетим за этим сумасшедшим греком, — интересно посмотреть, что с ним будет.
— Нет, на сегодня придется отставить. Проклятые греки! Где они, черт их побери, валандались столько времени?
Тэп в шутку стал доказывать Хикки, что непременно надо лететь, но был доволен не меньше остальных, когда Хикки заявил, что полет отменяется. Нельзя летать в такую погоду. Они уселись в автобус и поехали обратно в гостиницу.
8
Квейль тотчас же отправился в госпиталь и сказал девушке, сидевшей за столом, что ему надо видеть старшую сестру. Девушка покачала головой, и Квейль догадался, что сестра занята. Он уже собрался уходить, как вдруг его кто-то окликнул. Он обернулся. Это была Елена.
— Хэлло, — сказал он. — Вы приехали.
— Хэлло, — сказала она. — Вот и вы.
Квейлю сразу стало тепло, когда они крепко пожали друг другу руки.
— Значит, добрались? — сказал он.
— Это вы спрашивали обо мне у старшей сестры? Да, я добралась сюда благополучно.
— Я заходил узнать о вас. И побеседовал со старшей сестрой. — Квейль радостно улыбался, глядя на Елену, — она казалась такой серьезной.
— Вы напрасно обращались к старшей сестре.
— Почему? Она теперь мой лучший друг. Мы сейчас вместе пойдем к ней.
— Что вы ей говорили?
— Ничего.
Он взял ее под руку и повел.
— Она расспрашивала меня об отце, — сказала Елена серьезным тоном.
— Я только сказал, что ваш отец интересуется политикой.
— Это неосторожно.
— Сестра — хорошая женщина, — сказал Квейль.
— Как вы могли так скоро узнать ее? Не надо говорить о таких вещах.
— Ладно, пойдем к ней. Она плохого не сделает.
Квейль постучал в дверь старшей сестры. Она крикнула: «Эмброс!» — и они вошли. Сестра подняла глаза от стола, заваленного большими белыми карточками.
— Хэлло, сестра! — сказал Квейль, обращаясь к ней. — Я пришел к вам не один…
— А, мой инглизи!
— Это Елена Стангу, — пояснил Квейль, указывая на Елену.
Елена быстро сказала что-то по-гречески, и сестра кивнула головой.
— Простите, — обратилась Елена к Квейлю. — Я извинялась перед старшей сестрой.
— Она прекрасная девушка, — заметила сестра. — Она извинялась за вас.
— Благодарю. Надеюсь, вы не сочтете меня навязчивым.
— Что думает мисс Стангу?
— Я ее не спрашивал, — сказал Квейль.
Елена в недоумении смотрела на них, — она не знала, о чем идет речь.
— Вы превосходная пара. Она настоящая гречанка по внешности. Что-то турецкое и очень смуглая, — вы совсем блондин по сравнению с ней.
— Сестра думает, что мы должны пожениться, — сказал Квейль Елене. Он видел ее смущение, но чувствовал, что этот легкий разговор может приблизить его к ней больше, чем все, что он мог бы сказать ей.
— Мы слишком заняты, — ответила Елена. Она улыбнулась, чтобы скрыть смущение.
Сестра рассмеялась и предложила:
— Идите погуляйте по нашим грязным улицам.
— Я еще не кончила работы, — сказала Елена по-английски, обращаясь к сестре.
— Ничего. Я устрою, — ответила сестра тоже по-английски. Потом она добавила что-то по-гречески. Елена возразила, но сестра опять что-то быстро сказала, и Елена коснулась руки Квейля.
— До свидания, — сказал Квейль сестре. — Я постараюсь присмотреть за ней.
— Она присмотрит за вами, инглизи. Будьте уверены. До свидания.
— До свидания, — повторил Квейль. Идя молча по коридору, он слышал, как сестра тихо смеялась.
Туман и мрак окутывали улицы, и коричневая грязь под ногами приобретала зловещий вид. Улицы не были освещены по случаю затемнения. Елена и Квейль проходили мимо низких глиняных домишек и незастроенных участков, сливавшихся с полями. Густые ветви деревьев свисали над глиняными стенами.
Медленно шли они по дороге. Она взяла его под руку, — впервые она сделала это так легко и непринужденно, — однако продолжала молчать.
— Как вы сюда добрались? — спросил Квейль, чтобы нарушить молчание.
— С Лоусоном. Он ехал в своем автомобиле на фронт.
— Понимаю.
Она быстро взглянула на него:
— Что вы понимаете?
— Ничего.
Он чувствовал ревность и хмурился.
— Вы слишком серьезно ко всему относитесь.
— Надеюсь, вы тоже.
— Я отношусь серьезно только к тому, что этого заслуживает, — сказала она. — Но не к таким вещам.
— А разве это не важные вещи? — сказал он, притянул ее к себе и поцеловал страстно и грубо.
— Если кто-нибудь увидит, нас посадят в тюрьму.
— Господи! Что за народ!
— Мы народ не плохой. Но наши фашисты — другое дело. Пожалуйста, будем осторожны.
— Простите.
— Опять насупился… Будьте же благоразумны.
Квейль знал, что она права. Он понимал, что не следует начинать ничего серьезного, если это не надолго. Он скоро уедет отсюда. Никто не думает, что война затянется. Греки одерживают верх. Они прогнали всех итальянцев до последнего из пределов Греции и проникли далеко в Албанию. И вообще все может случиться, особенно если принять во внимание, что эскадрилья должна вести борьбу с бомбардировщиками. Он знал, что Елена права, но ее правота мешала ему, и он не хотел признавать ее.
— Ладно, — сказал он, — если быть благоразумным, то я знаю, что надо сделать.
Она наклонилась к нему и коснулась губами его небритой щеки.
Квейль повел ее в ресторан, где сидели летчики. Когда они вошли, летчики стали перебрасываться шуточками по его адресу. Рано или поздно придется их познакомить с Еленой, думал Квейль, так пусть лучше сейчас. Он спокойно взял ее под руку и подошел с ней к столу. Хикки встал первый и пристально взглянул на Елену, обратив внимание на ее бледно-желтый халат. Остальные встали вслед за ним, это бросилось в глаза всем, сидевшим в ресторане, и Елена почувствовала себя неловко. На лицах летчиков Квейль читал удивление.
— Елена, это наша эскадрилья, — сказал Квейль. — Это Хикки, командир. А это Елена Стангу, — сказал он, обращаясь к Хикки.
Хикки улыбнулся и протянул руку. Елена, привыкшая ограничиваться по-гречески одним поклоном, немного опоздала и не сразу протянула руку. Она рассмеялась над своей оплошностью, и это понравилось Хикки.
Потом Квейль представил ей Тэпа, Херси, Ричардсона, Брюера, Констэнса, Стюарта, который щелкнул каблуками и отвесил поклон, и Финна, который сказал: «Ты нам преподносишь сюрприз, Квейль», — вызвав
