— Ты не справишься.
— Вы же ее не в больницу везете, а к себе.
Мисс Дэлглиш не обращала на Джекки внимания; когда мистер Мэлоун проносил Лилли через кухню, появилась миссис Стьюбек. Она проспала всю ночь и не знала, что произошло, и тут вдруг увидела бесчувственную, ослабевшую Лилли у мистера Мэлоуна на руках.
— Это же Лилли, — проговорила миссис Стьюбек.
— Да, миссис Стьюбек, — ответил я. — Она заболела.
Миссис Стьюбек с неожиданной силой схватила меня за руку, и я вспомнил о ее расправах над дочерьми, когда доставалось и Лилли.
— Почему ее увозят? — спросила миссис Стьюбек. — Что случилось?
— Лилли заболела, — повторил я. — У вашей дочери заражение крови, и ее нельзя оставлять без ухода.
Я довольно долго не был на Мысу и, хотя знал о том, что миссис Стьюбек не в себе и очень ослабела, не мог сдержать изумления, увидев ее теперь. Глаза миссис Стьюбек выкатились, под ними залегли темные круги, отчего дряблое лицо казалось почерневшим. На ней был просторный халат, но я все равно заметил, что она еще больше усохла и согнулась. Руки у нее исхудали и стали похожи, как и у Джекки, на клешни.
— А кто приготовит чай? — жалобно спросила она.
— Не знаю, миссис Стьюбек, Лилли не может.
— Ее везут в больницу?
— Не знаю, — ответил я.
Тем временем Лилли уже устроили на заднем сиденье «мармона». Я ждал, что мисс Дэлглиш попрощается с нами, но в дом она не вернулась. Она села рядом с Лилли, заботливо поддерживая ее. Неожиданно Джекки попытался остановить машину, с отчаяньем вцепившись в дверцу.
— Сейчас же отойди, — приказала мисс Дэлглиш.
Она захлопнула дверцу и приказала мистеру Мэлоуну побыстрее трогать. Мы остались втроем на пороге кухни, провожая взглядом «мармон», который скрылся за холмом.
— Завтра они привезут ее обратно? — спросила миссис Стьюбек.
— Она вернется, когда поправится, — пообещал я.
Миссис Стьюбек заплакала, и я на мгновение растерялся. До сих пор я думал лишь о том, как помочь Лилли, но теперь, когда ее увезли, мне стало нестерпимо жалко ее мать и брата.
Джекки ни на что не жаловался и о себе не беспокоился. Он решил (а я не стал возражать) не ходить в школу.
— Надо сегодня за ней присмотреть, — сказал он, кивнув на мать.
— А справишься? — удивился я. — Что ты будешь с ней делать?
— Дам ей чаю и накормлю завтраком. Потом приготовлю обед. Она ничего не может делать, Кит. Только сидит целыми днями и ждет Лилли.
— Ну а Лилли теперь не работник, — сказал я. — За ней самой надо ухаживать.
— Ты думаешь, она не вернется? — спокойно спросил Джекки, засовывая в печь остатки грязной ваты. — Ей отрежут ногу, да?
Я сказал мальчику, что все будет хорошо, хотя понимал, что при гангрене надежда на благополучный исход была невелика. Миссис Стьюбек уже устроилась в кресле, не переодев длинную ночную рубашку. Она совсем забыла обо мне; когда я вышел из дома Стьюбеков, меня преследовал едкий запах жженой ваты. Мне предстояло рассказать родителям о событиях этой ночи и убедить маму, что помочь Лилли она ничем не может.
Раз уж за девушкой захлопнулись большие ворота, мисс Дэлглиш никому не отдаст ее, поэтому я не удивился, услышав от доктора Диксона, что мисс Дэлглиш дни и ночи проводит у постели Лилли, которая нуждалась в заботливом уходе. Рана должна была оставаться сухой и стерильной, а для этого приходилось часто менять повязку. Мисс Дэлглиш не могла теперь обойтись без помощницы и послала за миссис Смит.
Мисс Дэлглиш делала все, что было в ее силах. Жизнь в особняке снова вошла в прежнее русло. Лилли была окружена непрестанной заботой. Мисс Дэлглиш никого к ней не допускала.
— Не нужно ее беспокоить, — отвечала она на все просьбы. — Сейчас к ней никому нельзя.
— Наверное, Лилли очень плохо, — предположила Дороти, — иначе она позвала бы меня, чтобы спросить о матери и брате.
Моя мама пыталась хоть как-то помочь Стьюбекам, но этому воспрепятствовал отец.
— Только не ты, — предупредил он.
Отец с пеной у рта защищал в суде любого, кто пострадал от несправедливости, но оказывался самым заурядным обывателем, когда что-то нарушало покой его семьи.
— Я запрещаю тебе возиться со Стьюбеками, — сурово сказал он маме.
Однако нельзя было бросать их одних; несколько человек в городе беспокоились о Стьюбеках, но выход из положения оказался неожиданным и довольно странным. Заботу о Стьюбеках взял на себя Дэвлин, который переехал на Мыс. Несмотря на то, что у нас посмеивались над ним, он продолжал делать свое дело с двойным упорством, и мы скоро забыли о миссис Стьюбек и Джекки, нетерпеливо ожидая вестей о Лилли, оставшейся за высокой деревянной оградой.
Глава девятнадцатая
Дэвлин приобрел подержанный мотоцикл с коляской, и нам нравилось смотреть ему вслед, когда он летел по улицам в седле старенького «BSA», вскинув голову и держа руки на руле, а коляска неслась рядом как бы сама по себе. Дэв управлял мотоциклом крайне небрежно, и мы каждый раз ждали, что руль вот-вот вырвется у него из рук и мотоцикл выкинет какой-нибудь фортель. Дэвлин вперивался в дорогу, но это отнюдь не означало, что он действительно видел повороты или препятствия. Тем не менее ездил Дэвлин благополучно, и, убежденный, что доберется до цели, и впрямь добирался.
До сих пор я не особенно много рассказывал о Дэве, который стал частым гостем на Мысу. До болезни Лилли он бывал там, по крайней мере, раз в неделю вечером и почти каждое воскресенье. Мы привыкли видеть Лилли в коляске, а Джекки на заднем сиденье мотоцикла, несущегося в Нуах. Лилли и в побитой коляске оставалась сама собой. Она казалась отрешенной, такой же далекой от Дэва, как дома или на улице. Однако что-то объединяло всех троих, и Лилли, подобно брату, с удовольствием отправлялась на эти прогулки. В отличие от нас она не боялась безнадежной и опасной небрежности Дэвлина за рулем, и это говорило о том, что она ему доверяла.
Дэвлина не было у Лилли в то воскресенье, когда она заболела, потому что он гостил у Джека Хейеса, птицеферма которого находилась в двадцати милях от нашего города; старина Джек был рационалистом, последователем Джозефа Мак-Кейба[36] и сэра Джеймса Фрейзера[37]. Они с Дэвлином любили поспорить о первобытных племенах, которым Фрейзер посвятил свою «Золотую ветвь». Дэв считал, что первобытная община несет в себе черты утопии, которые он искал и нашел у Фрейзера. А Джек доказывал, что любая религия и ее обряды имеют в своей основе примитивный тотемизм, суеверия и социальное принуждение. Словом, Дэвлин пребывал в своей стихии, беседуя с товарищем в старой, крытой железом хижине, пропахшей грязными яйцами и птичьим кормом, и я не знаю, что было бы с Лилли, если бы он не философствовал в тот день, когда она металась в бреду. Как бы он поступил?
Прошла неделя, прежде чем Дэвлин решил переехать к Стьюбекам, и все это время люди, узнав о болезни Лилли, помогали ее матери и брату. У Лилли всегда были тайные доброхоты; обычно они передавали на Мыс кастрюли с едой или старую одежду, хотя поношенные блузки и платья, конечно, не могли избавить Стьюбеков от нищеты. В Сент-Элене было два благотворительных общества при разных церквах; некоторые женщины посещали Мыс (позднее я узнал от мамы, что их просила помочь Стьюбекам мисс Дэлглиш).
