– Как ты здесь оказалась? – спросил Витор. – Почему вдруг в Португалии? Что тебя привело в Прайя- до-Карвейро?
Сбитая с толку, Эшли молча смотрела на него. До нее медленно стало доходить, что он ничуть не меньше удивлен их встречей, чем она.
Эшли едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Значит, Витор д'Аркос ничего не знает. Он не искал ее адреса, не выслеживал ее. И его появление здесь не имеет к ней никакого отношения! Слава тебе Господи! Значит, переходить в атаку вовсе не обязательно. Нужно только вновь обрести потерянное самообладание, поболтать о том о сем и побыстрее от него отделаться.
– Это мой дом, – сказала она.
Густые темные брови Витора в удивлении взлетели над черными очками.
– Твой? Ты – хозяйка? – Брови опустились, и он задумался. – Помнится, ты рассказывала, что в юности много времени проводила в Альгарве, но я понятия не имел, где именно.
– Как раз здесь. Раньше дом принадлежал моему деду, и он на время отпуска отдавал его моим родителям, – пояснила Эшли. – Прошлой зимой дед умер, а дом перешел ко мне. К сожалению, в последние годы здоровье не позволяло ему часто сюда наведываться, а мои родители проводили отпуск в другом месте, так что дом пришел в запустение. Я по мере возможности привела его в порядок, но нужно еще обновить ванную, крышу и заменить окна. Как только накоплю денег, сделаю ремонт, но вот корда это будет… – Она остановилась на полуслове.
Когда Эшли нервничала, начинала слишком много болтать. А ему ни к чему знать все подробности.
– В общем, я здесь живу, – заключила она.
– Но в отличие от твоего деда ты живешь здесь постоянно?
То ли из-за интонации, то ли из-за легкого акцента, это прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос.
– Совершенно верно, – ответила она, – уже полгода.
Витор снял очки, сложил и опустил в верхний карман пиджака. По спокойному взгляду его темно-карих глаз было ясно, что удивление от встречи с Эшли уже прошло. Быстро справился, раздраженно подумала она. Но самообладания Витору д'Аркосу всегда было не занимать, а опыт автогонщика научил его переключаться в считанные доли секунды.
– Ты продаешь расписные изразцы, – сказал он, и на этот раз не было ни малейшего сомнения: он говорит о том, что ему хорошо известно.
Эшли бросила на него опасливый взгляд из-под густых темных ресниц. Может, Витор и не знал, что она живет в этом доме, но кое-какие сведения он собрал. Для чего? Она опять насторожилась. Какое ему дело до ее теперешней жизни?
Да, – односложно ответила она.
Мало похоже на то, как ты колесила по всему миру. Тогда, как мне помнится, ты была директором по дизайну в одной из ведущих английских компаний и занималась интерьерами, – заметил Витор.
– Конечно, но мне нравится, что у меня свое дело. Пусть я пока что не добилась высокого положения и не получаю ежемесячно солидный чек, но есть особое удовольствие в том, что торговля растет только благодаря твоим собственным усилиям. А моя торговля растет быстро. Всего четыре месяца я этим занимаюсь, а мои изделия уже пользуются спросом. Недавно даже позвонила одна женщина – не отсюда, а из самого… – Эшли замолчала, чувствуя, что снова заболталась. – Время идет, люди меняются, – заключила она.
Витор поднял бровь.
Некоторые – до неузнаваемости.
В каком смысле?
Я никогда не видел тебя в таком… будничном виде.
Эшли попыталась взглянуть на себя со стороны. Раньше она тщательно следила за своей одеждой, прической, макияжем, а теперь… Ее рабочий костюм состоял из футболки с вырезом лодочкой, которая вечно сползала с плеча, потертых шортов и шлепанцев. Утром, после душа, она подкрасила ресницы, и тушь еще оставалась на глазах, а вот розовый блеск для губ давным-давно стерся. Волосы, которые она когда-то в Лондоне приводила в порядок у лучшего парикмахера и которые раньше плавной волной спадали на плечи, уже несколько месяцев не стрижены, и теперь они небрежно схвачены узлом на макушке. Эшли покраснела. Хотя она и понимала, что смахивает на оборванца, было неприятно, что ей об этом напомнили.
– Если бы я знала, что ты объявишься здесь в таком виде, будто тебя прислали с киностудии сыграть роль этакого магната с Уолл-стрит, – Эшли окинула взглядом его безупречный костюм, – то уж непременно подложила бы плечики и надела туфли на каблуках.
Витор поморщился.
– Передам твой комплимент моему портному. Только ты меня не так поняла. Я нахожу, что ты прекрасно выглядишь. – Он бросил взгляд на ее высокие скулы, припухлую чувственную нижнюю губу и четко очерченную верхнюю, гладкую, как персик, слегка загорелую кожу. – Ради такого личика можно подвиги совершать. – Он многозначительно посмотрел на нее и, помолчав, добавил: – А твое тело способно свести мужчину с ума. Тебе нравится жить в Альгарве? – переменил он тему.
Щеки Эшли пылали, у нее защемило сердце. К чему эти комментарии? Зачем напоминать о том, что когда-то случилось и что невозможно изменить? Но Витор не был настроен враждебно. Скорее наоборот – добродушно.
Мне здесь очень нравится, – сказала Эшли.
У тебя появились друзья?
Да, и немало. Два раза в неделю мы с молодыми мамами собираемся на посиделки и…
