раз гораздо медленнее. И это было ничуть не менее восхитительно.
– Мои родители и брат тоже обрадовались, – сказала Эшли, вспомнив разговор по телефону.
Витор медленно гладил ее волосы, длинные светлые пряди которых еще совсем недавно скользили по его коже, вызывая множество дразнящих ощущений.
Итак, на повестке дня следующий вопрос: где мы будем жить?
Я с удовольствием переберусь в Лиссабон, – посмотрела на него Эшли. – Мне нравится Альгарве, но…
Значит, там мы и будем жить. У меня дела и в Альгарве, и в Лиссабоне, так что устроит любой вариант. И к тому же, если мы обоснуемся в Альгарве, ты сможешь продолжать свою работу. Если захочешь.
Хочу, но недолго. Пока у нас не появится второй ребенок. – Она шутливо куснула его. – Вот тут ты получишь все сполна: бессонные ночи, шестиразовые кормления, пеленки, которые надо все время менять…
Я сгораю от нетерпения, но, может, все-таки отложим это на год-другой?
Давай отложим. – Эшли еще теснее прижалась к нему.
Как ты смотришь на то, чтобы нам въехать в ту виллу, что строится в Прайя-до-Карвейро? – спросил Витор. – Она должна быть готова месяца через два, а пока поживем у тебя.
И будем принимать ванну при свечах?
Каждый вечер, – подтвердил Витор. – А в новом гнездышке ты устроишь студию и мастерскую. Идет?
– Это было бы идеально. – Она улыбнулась. – Ты сказал, что все равно выселишь меня из дома, и добился своего.
А всего-то и нужно было – жениться на тебе, – пробормотал он, снова целуя ее. – Я посажу в саду парочку миндальных деревьев. На всякий случай: вдруг ты заскучаешь по дому?
Не заскучаю, – пообещала Эшли, – если ты будешь держать меня в своих объятиях.
Я буду держать тебя в своих объятиях вечно, любовь моя, – заверил ее Витор.
