на каком она свете.
Еще одна благородная дама сожительствует с духом давно умершего иностранного поэта. Это как раз весьма разумно – он развлекает ее разговорами, расширяет ее кругозор, не пьет, не изменяет ей и не ругает еду, которую она приготовила. Но мертвых поэтов хватает не всем, так что некоторые пытаются жить с живыми.
Моя подруга Лулу очень любит поэтов, художников и музыкантов. Только на моей памяти она дарила свое благорасположение поэту Б., уехавшему впоследствии в Тибет лечиться от запойного пьянства, художнику Б., который был как раз совсем ничего, когда трезвый, затем джазмену Б. (это я не нарочно, все их фамилии действительно начинались с этой буквы), злоупотреблявшему марихуаной...
За этим последовал короткий роман с итальянским режиссером по имени Данте, который собрался снимать Лулу в своем новом фильме, но потом одолжил денег у всех ее знакомых и навеки уехал в свою Италию. Потом она полюбила мецената С., который оставил ее ради юной балерины, потом она ненадолго вышла замуж за художника Д., наркомана и психопата, после чего ее подобрал поэт Осоловьяненко.
С поэтом Осоловьяненко все было совсем плохо – он не жил с женой. Знаешь, рыцарь, есть такая тяжелая разновидность женатых творческих личностей – с женами они давно не живут, а не разводятся ради детей, да и пропадет она без них, жена. Супруга поэта Осоловьяненко, например, совершенно пропала бы, если бы поэт куда-то подевался. Ей сразу стало бы некого кормить и одевать, а также похмелять по утрам, и она бы тут же умерла от разрыва сердца и острой поэтной недостаточности. Зная это, поэт Осоловьяненко даже на работу не устраивался, чтобы доставить жене невинное удовольствие содержать его. Но с женой он при этом нисколечко не жил, так уверял он мою подругу Лулу.
На поэта ушло полгода, а затем появился художник Ю., от которого жена сбежала аж в Красноярск. Художник Ю. не работал, разумеется, зато он не пил и умел починять унитазы получше любого культуролога. А вот теперь, едва Лулу пришла в себя после художника Ю., объявился композитор из Перми. Он не живет с женой, которая вот уже двадцать лет как уснула летаргическим сном, но не может оставить ее, беспомощную, а также детей, разумеется, от двух предыдущих браков. Композитор недурен собой и живет тем, что возит из нашего города в Пермь автомобильные запчасти. Он посвятил Лулу оперу – или симфонию, я точно не помню. Возможно также, что и ораторию. Я сама видела партитуру, там так и написано: «Моей Мими!», потом «Мими» зачеркнуто и написано «Лулу».
Такие дела, дорогой рыцарь. Жизнь такова, что хочешь – стой, а не хочешь стоять – падай. Куда там моим невинным сновидениям до причудливых и прихотливых узоров настоящей жизни...
Прощай, рыцарь, пиши мне.
Письмо 29
Снова здравствуй, дорогой рыцарь!
Хочу сказать тебе, что бесполезно искать в этой жизни логику и даже закономерность. Куда бы ты ни стремился, попадаешь всегда в другое место. Более того, единственный способ попасть хоть куда-нибудь – это не стремиться попасть никуда. Всякий хочет знать, как найти счастье – ну или любовь как одну из его разновидностей. Вот один из способов.
Представь, что ты выходишь на улицу и идешь в любом направлении. По дороге ты встречаешь девушек, которые уговаривают тебя принять участие в рекламной акции. Дай себя уговорить и прими участие. Потом зайди в тот ресторан, реклама которого ярче и музыка из которого громче. Закажи блюдо дня. У выхода тетка продает цветочки – купи. Смотри на архитектурные памятники, мусор бросай в урны, со всеми встречными соглашайся, всем говори спасибо. Если куришь, купи еще сигареты – именно той марки, которая первая придет на память. Подчинись течению жизни, не сопротивляйся. Увидишь троллейбус – садись и поезжай. Не ищи ничего, ни о чем не спрашивай, руки держи в карманах или где ты привык. И тогда, если ты хочешь счастья – или любви как одной из его разновидностей, – ты его получишь. Потому что оно уже у тебя внутри, милый рыцарь. А если ты его не получишь все же – задумайся, так ли оно было необходимо. В конце концов, просто прогуляться тоже никогда не вредно. Если ты не найдешь счастья, купи семечек или пива, или мороженого.
Дорогой рыцарь, сделай, пожалуйста, все, что я перечислила здесь, и когда сделаешь, сообщи мне, что получится в итоге.
На этом прощаюсь и остаюсь
Письмо 30
Уважаемые инопланетяне!
Конечно, я понимаю, что сетования мои бессмысленны. Ну что с того, что я скажу, что не люблю, допустим, велосипедистов или нанайцев, или же белых мужчин от 25 до 27 лет ростом не ниже 178 сантиметров? Нанайцев мало, но я все равно не знакома со всеми нанайцами – да я ни с одним нанайцем, по правде сказать, не знакома. Велосипедистом может стать любой, а высоких белых мужчин очень много – нет сомнения, что хоть один покажется мне вполне терпимым. То есть я знаю, знаю, что осуждать огульно целую категорию населения глупо, грубо и не имеет смысла.
Однако же я не люблю культурологов. Мало того что ни один из известных мне культурологов мне не нравится. Мало того. Я свято уверена, что ни один представитель этой братии никак не может мне понравиться. Я не люблю их, не уважаю и убеждена в бессмысленности их существования. Ну разве что из них потом образуется перегной.
И от этой точки зрения я никак не готова отказаться.
С этим остаюсь
Письмо 31
Дорогая Флора!
Вчера мы разговаривали с Валентиной. Она сказала:
– Да, вот именно, ты права. Вся моя жизнь – это одно сплошное впечатление.
Потом она сказала:
– Мне все время снятся сны. Вот мне снится, что я на таком белом чердаке, много места, много неба и кругом так много доброты...
Еще она сказала:
– Мне очень плохо. Я чувствую, что с близким человеком что-то произошло. Может быть, я его не знаю, но он мне близкий человек.
Я думаю, что Валентина – не здешний человек. Мне не верится, что она такая же, как люди на улице.
Иногда мне тоже плохо. Тогда я думаю, что все неправда. О Флора, тогда я думаю, что зимнего сада нет. И нет моей забавной неприбранной спальни. Тогда я думаю, что все, что я вижу, мне снится, а то, что я думаю, что мне снится, – даже и не снится мне, а я просто это придумала, как вульгарная лгунья. Тогда я думаю, что нет моего тикающего шарика и нет исчезательного порошка, и нет игуаны, а ее и в самом деле нет, какая жалость. И нет тебя, милая Флора, тебя, которая все понимает и встает в половине второго, такая разумная и уравновешенная, какой только может быть молодая дама, проснувшаяся в половине второго пополудни. И нет Фауны – или Фауна есть, и это именно я. Тогда я думаю, что Валентина – просто оригинальная женщина, слегка опустившаяся на почве систематического пьянства. Тогда я думаю, что рыцарь, носящий мои цвета, – просто сисадмин, который годами ходит ко мне ночевать, а жениться не собирается. И Оли Берендеевой нет, она просто моя мечта об ангеле, который приходит, когда без него нельзя. Инопланетян не бывает. Ангелов тоже не бывает. Это просто частный случай эскапизма в тяжелой форме. Бывает отдел труда и социальной защиты населения, бывают фильмы про киллеров, бывают культурологи, бывают выборы, президентские и парламентские, и жабы тоже бывают – много, много жаб.
Но минуты слабости сменяются длительными периодами хорошего настроения. Я ни о чем не думаю, навещаю в лесу Оленя, смотрю по телевизору смешной сериал про няньку, потом смешной сериал про двух незадачливых афроамериканцев, потом смешной сериал про добрых русских милиционеров, а потом
