окрестности Киевского вокзала в Москве, не то на железнодорожный вокзал в Киеве. Было темно, я собиралась уезжать, а рыцарь провожал меня, и непонятно было, на время я еду или насовсем. Разговор был не об отъезде моем, а о чем-то отвлеченном.
В реальности беседовать с рыцарем на открытом воздухе я могу разве что в темноте. При температуре ниже плюс четырнадцати у меня краснеет нос. Даже не так – он краснеет еще до того, как температура понизится. А хотелось бы выглядеть если не безупречно, так хотя бы романтично. Поэтому Валентинов день мне лучше провести в теплом помещении, пусть даже в одиночестве.
Не появились ли у тебя планы на этот день? Если да, то непременно напиши о них.
Прости, я должна бежать – только что Хуанчо застрелил Мигеля. И поделом ему, но я хочу видеть его последние минуты. Даже Палома испугалась и прижалась к Диего, а уж на что она бесстрашная. На этой неделе все должно кончиться, но когда последняя серия, я не знаю.
Будь здорова и благополучна.
Письмо 21
Дорогая Флора!
Я его купила!!
Чашечки маленькие, миллилитров на восемьдесят. Японские. Белые, и не просто белые, а мраморно- перламутрово-белые. И на них что-то такое, вроде как сакура цветет. Черт его знает, как она в действительности цветет, но тот, кто не видел, так это себе и представляет, тем более что японцы-то знают, наверное. А блюдца! Дорогая Флора, они квадратные. Нет, они четырехугольные. Если по правде сказать, они даже ромбовидные. И углы ромба несколько загнуты. Не могу объяснить, но вид у них совершенно невообразимый.
В общем, сервиз. Валентина с ума сойдет от радости.
А Валентина сегодня видела сон. Она зашла ко мне позвонить по телефону и рассказала. Ей снилось, что на нас напали инопланетяне. Ей во сне это нападение понравилось. Победившие инопланетяне выстроили планеты в одну шеренгу, и всякий мог в окно наблюдать вблизи кольца Сатурна и прочие достопримечательности, всё в ярких красках. Она спросила, к чему бы это. Но любой знает, что сон с пятницы на субботу ни к чему, это пустое. Вот с четверга на пятницу – другое дело, или же с воскресенья на понедельник. Да Валентина и сама знает, просто забыла.
Радость от покупки подарка несколько омрачилась расставанием с Паломой. Всё! В последней серии Диего и Фабиан дрались, у Фабиана был пистолет, и он застрелил бы Диего, но Джереми выстрелил раньше и убил Фабиана. В последний момент на мобильный ему позвонила Барбара и сказала, что беременна. Представляешь, в последнюю минуту его жизни! Барбара все же любила его. Она так плакала, когда Палома взяла из руки Фабиана трубку и сказала, что он умер. А как плакал Хуан Франсиско! Ужас. Бернардо сам сдался полиции, сказал, что хочет за все ответить. Анхела пошла к нему в тюрьму.
Потом все поженились.
Диего женился на Паломе, и как раз во время свадьбы пришел конверт с результатами анализов – оказалось, она беременна.
Джереми женился на Диане.
Гарольд женился на Даниэле.
Аурелио женился на этой, как ее, Лусиане, кажется.
Хуан Франсиско женился на Маргарите.
Джанкарло женился на Соледад.
А вот Мариано не женился на Марте, потому что он до смерти будет любить Палому.
Потом прошло семь лет. Все родили детей. Особенно занятные дети получились у Гарольда и Даниэлы, но что же делать, Латинская Америка... В сумме у них у всех получилось восемнадцать или двадцать детей. А Мариано так и не женился. Бабушка Инес жива, кофейные плантации процветают, все разбогатели и все такое.
На этом прощаюсь.
Приходи, звони.
Письмо 22
Здравствуй, прекрасный рыцарь, являющийся мне в снах!
Я чувствую странные вещи, даже неприличные.
Я уверена, что ты, как и я, с юных лет знаешь, что прилично любить, а что любить неприлично.
Устав от сознания собственной неуклонной умственной деградации, я взяла почитать приличную книгу. Открыла ее – и вот, пожалуйста:
На этом прощай, милый рыцарь. Пойду пить пиво и смотреть сериал про дальнобойщиков.
Письмо 23
Бесценная Флора!
Прости меня, умоляю, прости за молчание. Свадьба игуаны отняла столько сил, но ведь она того стоила, ты сама можешь об этом судить. Конечно, немного напортила Фауна со своей обычной бестактностью, но в целом свадьба была великолепна, и я горжусь тем, что приложила руку к ее организации.
Когда молодые отбывали на родину в карете, я даже заплакала. Ах, если бы тут еще не сунулась Фауна со своими презервативами...
Но я пишу не с тем, чтобы рассказать тебе то, о чем ты и так знаешь.
Дело в том, что мохнатое существо появилось снова.
Так же, как и в прошлый раз, на кухне погас свет, и я почувствовала его присутствие. Свет зажечь я не пыталась. Существо само нашло меня в темноте и запело свою песню. Пело оно мужским голосом – вернее, голосом, напоминающим голос мужчины. Мы снова гладили друг друга, на этот раз довольно долго, и существо подняло меня на руки, это далось ему, по-видимому, легко. Я поймала себя на мысли, что расстаться с ним мне не хочется, – и случилось так, что я не запомнила момента расставания. Просто вдруг оказалась посреди освещенной кухни, шарик на полке тикал, больше никого рядом не было.
Знаешь, что мне показалось? Что оно делает то, чего я хочу. Если оно появится еще раз, я проверю свое предположение и четко мысленно выражу свое желание. Вот в этот раз он знал – удобнее все же говорить про это существо «он», – что я хочу оказаться у него на руках.
Я хотела бы, чтобы он пришел еще. Мысль о том, что он может прийти, избавляет меня от гнетущего одиночества.
Да, относительно одиночества. Утром Фауна прислала мне с курьерской почтой двух жаб. В записке говорится, что они призваны восполнить собою утрату игуаны, отбывшей с мужем на родину. Твоя сестра рекомендует назвать жаб Флорой и Фауной. Я, подумав, отказалась от этой идеи. Я назову их Вампука и Керуака.
На этом прощай, дорогая Флора, пиши мне.
Письмо 24
