- Солнце? – Тихо прошелестел её голос. – Свет! Какой он все-таки красивый…
Свечение, охватившее девичью фигурку, стало непереносимо ярким.
***
Звонкий девичий смех. Яркая, нереально яркая небесная голубизна с легкими облачками.
- Слышишь, как поет ветер? – Звенит радостный звонкий высокий голосок. - Он летит, куда хочет.
- Лети! Лети, моя бессмертная любовь! Душа моя, моя заветная половинка. Лети! Ты теперь свободна…
Всадница в алом платье и широкополой шляпке натянула поводья, озираясь в растерянности. Черные щупальца, похожие на черный туман, выползая из-под земли, пачкали зелень противоестественными кляксами.
Надежда шагнула вперед и забилась в паутине. А Горивэя продолжила свой путь.
Навстречу Вэе спешил Наривис. Рука об руку отец и дочь пошли в сторону восходящего солнца, разгорающегося все ярче.
Они таяли в свете нарождающегося дня.
***
Едкое удушливое облако окутывало Надежду. Длинные черные языки заполнили пространство. Надежда превращалась в огромного отвратительного жирного паука. Бестелесные щупальца протягивались от её тела, утолщались, уплотнялись.
Руку обожгло. Взбирающееся на небо солнце слепило и жгло, разрывало тело на части, палило.
Смерть? Что ж, лучше смерть, чем вечность в теле упыря! Подставив лицо разгорающемуся солнцу, Надежда раскинула в сторону руки, шепча про себя молитвы богу из другого мира.
«Отче наш! Живущий на небесах! Да святится имя твое! Да пребудет царствие твое, как на небе, так и на земле! Всё необходимое для жизни дай нам на сегодняшний день и прости нам грехи наши, как и мы прощаем согрешившим против нас. Не допусти нас до искушения, но избави от злого духа. И ныне. И присно. И во веки веков…».
Жар усиливался. Тело трусливо молило о жизни.
Но остаться – значит ответить Тьме: «Да!». Выжить – это хорошо. Но не любой ценой стоит это делать. Иногда правильнее – не выживать.Душа – не та цена, которую Надежда готова была уплатить за жизнь.
«Отче!».
***
Надежда стояла на уже знакомой зеленовато-серебристой лужайке, окруженной бледными ивами.
По берегу озера гулял Паркэс, живой и невредимый, с неизменным колчаном стрел за плечами. Рядом с ним был незнакомец с черными волосами – Ирвинг Стэйн. На траве сидела Мореко, наконец-то дождавшаяся своего любимого могучего тигра. Наривис выглядел улыбчивым и довольным, - под ивой с сиреневыми цветами ему больше не приходилось оплакивать запретную любовь и её роковые последствия.
Откинув алый капюшон, спокойным взглядом смотрел Крэй. Эмпар с кривой усмешкой расправлял жесткие кружева, столь любимые им при жизни. Левантэ де сю Лэ танцевала, легко и свободно. В её партнере Надежда с отголоском боли узнала Оральфа. Он тоже умер? Как горько!
Сплетают тела в единое целое Рай и Горивэя, черное с белым, неразрывно, навеки связанные. Любовь Джайны больше не разъединяет их. А братьев Самэрсэт, Рутэна и Винса, не разделяет ревность.
Вот женщина, чью русую головку украшает венок из одуванчиков, в простом ситцевом платье и мужчина в простой футболке и джинсах, приветливо машут рукой. Потерянное счастье – погибшие в автокатастрофе родители.
Иллюзия ли это? Или души умерших обрели, наконец, заслуженный покой?
Только одной души не было в сих почти эдемовских кущах.
Чархан, где же ты?
- У нифилимов нет души, - поведала Светлая Богиня. – А в посмертие отправляются лишь те, кто обладает этой божественной частичкой. Хочешь спасти рыжего? Тогда тебе придется вернуться и принять свою судьбу.
- Да! – Ответила не раздумывая Чародейка.
Дух занялся. Мир закачался и подернулся темнотой.
***
Взгляд упирался в серое небо, с которого летела морось – дождь вперемешку со снегом. Тело била дрожь. В нем не осталось ни одной клеточки, что не покрылась бы корочкой льда.
Надежда с трудом села. Где она?
Пустошь. Серая трава, похожая на сухостойную ковыль. Летели брызги и крупинки снега. Хмурилось небо.
- Ежа всем в дышло! Инара, ты уверена, что здесь есть хоть кто-то, кроме этих обрындевших камышей?!
- Камышей? - Раздался возмущенный голос гневливой лисички-магички. - Сурэй, ты хоть способен сено от коромысла отличить?! Хоть иногда, в порядке исключения?
- А на фига мне их различать-то?
- Действительно!
-Действительно!!!
О-паньки.
Ну, хоть что-то в изменчивом мире остается неизменным. И как приятно знать, что среди твоих знакомых остался ещё кто-то живой.
Надежда поспешила подняться:
- Эй, ребята!
Посеревшие, раздраженные худые лица развернулись в её сторону.
Инара с победоносным видом повернулась к Сурэю, подбочениваясь.
- Талисман, это действительно ты? – усомнился Сурэй.
- Кажется, да. Вы-то что тут делаете?
Инара всплеснула руками:
- Она ещё спрашивает, нахалка! Ну, что, по-твоему мы можем здесь делать?
- Грибы искать? – Подал идею Сурэй, подмигивая.
- Да пошел ты! – Ощетинилась Инара. – Что мы тут делаем? - Это Инара адресовала уже «Джайне». - Тебя разыскиваем, конечно. А что, у людей могут быть какие-то дела, не связанные с твоей персоной? Героически, конечно, с твоей стороны было взять на себя всю самую злющую нечисть, спасти город, осушить здешние вечные топи, наконец! Но не могла бы ты сама научиться находиться, а? Хотя бы изредка? Паршиво тут по такой погоде шастать. Правда.
- Ни сколько не сомневаюсь. Очень ценю вашу заботу, друзья мои.
Инара презрительно фыркнула, словно кошка на зарвавшуюся мышь.
- Нашу заботу? Да по своей воле стала бы я за тобой таскаться! Щас-с. Да ещё в компании этого! – Она обвиняющее зыркнула на спутника.
Надежда перевела взгляд на Сурэя.
- Да, нас снова послали на поиски Талисмана, Чародейка, - кивнул он.
- Кто?
Инара скривилась. По гримаске, застывшей на скуластом востром лице легко читалось, что она думает о умственных способностях стоящей перед ней чумазой блондинки.
- Кто, по-твоему, может распоряжаться нами против наших желаний?
- Да так уж и против желаний? – подначил Сурэй, дружески пихнув девушку локтем в бок. – А кто так торопился, что чуть не напартачил?
- К твоему сведению, я никогда не портачу!
- Да что ты?
