Она скажет ему, что не может выйти за него замуж, и вернет его изумруды. Это будет справедливо, не так ли? И Берти все поймет. Интуитивно она чувствовала, что он все поймет.
А она тем временем напишет Летти короткое письмо, решила Джорджина. И ей стало так хорошо и спокойно! Она знала, что приняла самое важное решение в своей жизни. Джорджина закрыла глаза и задремала. Она представляла, как пишет утром письмо. И в этом письме не будет сказано ничего о том, почему все-таки герцогиня снова решила сбежать в Девон.
Глава 13
Бегство герцогини
Второе путешествие герцогини в Девоншир было более продуманное и комфортабельное, чем первое, прошлым летом. Хороший план всегда решает все, это она знала. И с каждой сменой лошадей, с каждым обедом в гостинице, в которой она останавливалась, Джорджине все понятней было, что джентльмены постарались путешествия в каретах довести до совершенства и превратили почти в искусство. Она ехала в лучшей карете лорда Портлендского, у которой были такие великолепные рессоры, что даже по самым ухабистым дорогам она катилась ровно и плавно. Также личный кучер милорда правил этой каретой, и четыре грума маркиза скакали рядом, охраняя ее, а еще один ехал впереди, чтобы заблаговременно договориться о лучшей упряжке и комнатах для герцогини.
Джорджина вздохнула, подумав о Берти. Она чувствовала себя очень смущенной. Берти был полностью на ее стороне. Он согласился не только с ее решением отменить их свадьбу. Он также согласился отменить и помолвку. Хотя и с сожалением, но без единого слова упрека и тем более без осуждения, которые она вполне заслужила. Короче говоря, он повел себя так, как только мог Берти, ее любимый и уважаемый ею всегда Берти, с той добротой и заботой только о будущем счастье Джорджины, ее желаниях и ее комфорте. Только однажды он высказал свою печаль, когда Джорджина упомянула о Девоне.
– Почему, собственно, Девон? – спросил маркиз, удивленно подняв красивые брови.
– Я уезжаю из Лондона, Берти, – ответила она. – И вряд ли я вернусь в имение отца, ты ведь понимаешь. Родители со мной не разговаривают. И в Йоркшир я теперь не поеду, потому что уже не буду чувствовать себя там как дома.
– Ты могла бы поехать в мое имение в Кент, – предложил он. – Оно маленькое, но очень удобное, и там есть абсолютно все. Оставайся там сколько хочешь, моя дорогая.
Джорджина сразу насторожилась. Каким-то чутьем, которого у нее не было еще год назад, она чувствовала, что это ловушка. Берти делал ей замечательное предложение – и он делал это совершенно бесхитростно, она была уверена, – но таким образом она по-прежнему будет находиться под его протекцией. Джорджина хотела жить самостоятельно, но для этого ей надо было стряхнуть с себя все ее связи, даже самые замечательные. Поэтому она покачала головой и улыбнулась.
– Моя кузина Летти живет в Девоне, и мы с ней очень дружны, Берти, – сказала она и добавила, чтобы хоть как-то оправдаться: – Я хочу быть там, когда родится ребенок. Летти желает, чтобы я была крестной матерью, если это будет девочка, и на это очень надеется.
– Понятно, – кивнул он после долгого молчания и, казалось, о чем-то глубоко задумался. Затем он улыбнулся своей нежной улыбкой. – Понятно, – повторил он. – В таком случае, если ты уезжаешь через два дня, у нас с тобой много дел, моя дорогая.
И он обо всем позаботился.
Она уложила свои платья и постаралась избегать встреч с родителями.
На этот раз не будет никакого инкогнито, решила она. Никакого обмана. Она будет путешествовать как герцогиня. И никто, подумала она мрачно, не сможет ее снова обвинить в обмане.
Только ее свадебное платье – грустное напоминание о разорванной помолвке и бегстве в Девон – осталось висеть в шкафу.
Теперь, когда элегантная карета с гербом маркиза Портлендского выехала со двора гостиницы «Грин- Стэг» в Оукхемптоне, после последней смены упряжки, мысли Джорджины снова вернулись к этому платью.
Все правильно, и, однако же, как все грустно, думала Джорджина. Она никогда не наденет это экстравагантное и прекрасное платье. Ей вообще никогда больше не понадобится свадебное платье. Ни теперь, ни в будущем. Она избавилась от тяжелой опеки своего отца, и он не навяжет ей больше второго мужа. И мужчины для нее больше не существуют.
Ей никто не нужен, кроме… Кроме кого? Она задумалась. Единственный джентльмен, которого она любила – но старалась не любить – принес ей только боль и унижение… и моменты сладостного блаженства, думала она, глядя как проносятся за окном кареты, цветущие луга, освещенные майским солнцем.
Единственный мужчина, которого она никогда не забудет…
Джорджина поправила складки своего шелкового платья, очень модного, открывающего грудь и плечи. Платье, казалось, было создано для этого майского дня. Но чем ближе она подъезжала к Мелтону, тем больше сомневалась. Бледно-зеленое в полоску шелковое платье было слишком модным для здешней простой деревенской жизни.
А может быть, она, – подсознательно, конечно, – ожидала, что майор Хемптон будет в доме Мелтонов, когда она туда приедет? Она действительно надеялась, что он там будет? Нет, конечно нет! Мысль была нелепая, и Джорджина гнала ее от себя.
Джорджина и не собиралась повсюду искать этого грубияна, деревенщину. Наоборот, она хотела избегать встречи с ним насколько это возможно.
– Уже скоро! – радостно сказала Морган. – Мне уже порядком надоело есть и спать в дороге, миледи. Мои старые косточки не любят, когда их трясут целый день и мучают всю ночь на горбатой постели.
Джорджина почти не обращала внимания на болтовню своей служанки. Морган была никудышной путешественницей и во всех поездках беспрестанно жаловалась и ворчала.
– Хорошо что у тебя не болит горло, как в прошлый раз, – сказала она спокойно. – Я и сама хочу скорее добраться до места. Я надеюсь, что ребеночек не успеет родиться до нашего приезда.
Она замолчала. Вскоре пыльная карета остановилась перед знакомой лестницей у входа в Мелтон-Хаус. Грум помог Джорджине выйти, а дворецкий Мелтонов сопроводил ее до двери.
– Приятно увидеть вас снова, ваша светлость, – сказал он, приветливо улыбаясь. – Ваша светлость в добром здравии?
– Да, спасибо, Бэгли, – ответила она тоже с улыбкой. – Я рада, что вернулась. Как себя чувствует миссис Мелтон?
– Все хорошо, ваша светлость. Слава Богу все хорошо, – сказал дворецкий.
А прежде чем Джорджина успела еще что-нибудь спросить, ее крепко обняла сама хозяйка дома, которая была счастлива видеть свою кузину.
– Летти, дорогая, – проговорила Джорджина, когда улеглись восторги по поводу ее приезда и они вошли в холл, загроможденный чемоданами герцогини. – Ты уверена, что тебе нужно так бегать по лестницам? Тебе разве не хочется отдохнуть!
– Фи! – улыбнулась кузина. – Я надеюсь, ты приехала не для того, чтобы читать мне нотации. С меня достаточно, что я каждый день выслушиваю их от Фредди и Джека. Сразу видно, что ты ничего не знаешь о том, как рожать детей. Поверь мне, все в полном порядке.
Джорджина застыла при упоминании о Джеке, но ничего не сказала.
Летти отвела ее наверх в комнату и села на кровать, ожидая, пока Морган помогала своей хозяйке снять дорожную одежду и переодеться в голубое шелковое домашнее платье.
– Я слышала, что ты встречала леди Хаддерсфилд и нашу дорогую крошку Каролину в театре, а также на разных балах. Послушать ее, так вы стали лучшими подругами. Надеюсь, она тебе не очень надоедала?
– Это она тебе сочинила такую сказку? – Джорджина удивленно подняла брови. – Я видела леди Хаддерсфилд два или три раза случайно, но не разговаривала с ней. После этого ужасного письма, которое она написала прошлым летом моему отцу, она посмела заявиться в Деверо-Хаус, чтобы возобновить знакомство. Так она, видимо, это себе мыслила. Я не приняла ее, – добавила она, вынимая шпильки, чтобы Морган могла расчесать ей волосы.
– Я в этом не сомневалась, дорогая, – засмеялась Летти. – А я бы на твоем месте не преминула сказать
