слово, ваша милость, если б вы не подоспели, я бы у него выигрыш из горла вырвал, я бы его привел в разум!
- А ты что на это скажешь? - спросил Санчо.
Тот ответил, что противная сторона говорит правду и что он, точно, не хотел давать более четырех реалов, потому что это, мол, уже не в первый раз; далее он заметил, что людям, ожидающим магарыча, надлежит быть вежливыми и с веселым видом брать, что дают, торговаться же с теми, кто остался в выигрыше, им не подобает, если только они не вполне уверены, что это шулеры и что их выигрыш - выигрыш нечестный; а что он, игрок, не пожелал одарять вымогателя, это, мол, и есть лучшее доказательство, что он человек порядочный, а не жулик, как уверяет тот, ибо шулеры - вечные данники таких вот соглядатаев, которые знают, что они передергивают карту.
- То правда, - подтвердил домоправитель. - Сеньор губернатор! Мы ждем ваших указаний, что нам делать с этими людьми.
- С этими людьми надобно сделать вот что, - объявил Санчо. - Ты, который выиграл, - все равно, честно, нечестно или не так, не эдак, - ты сей же час выдашь этому драчуну сто реалов, а еще тридцать реалов пожертвуешь на заключенных. Ты же, что должности не занимаешь и доходов не получаешь, а только небо коптишь, бери скорей сто реалов и, самое позднее, завтра утром отправляйся с нашего острова в изгнание на десять лет, а нарушишь мою волю будешь отбывать свой срок на том свете, потому я собственноручно повешу тебя на столбе, в крайнем же случае это сделает палач по моему повелению. И ни тот, ни другой не смейте мне перечить, а то я вас!
Первый противник вынул деньги, второй их взял, один отправился в изгнание, другой пошел домой, а губернатор сказал:
- Во что бы то ни стало закрою все эти игорные дома: я так полагаю, что от них вред немалый.
- Вот этот дом, - возразил один из судейских, - вашей милости, во всяком случае, не удастся закрыть: его содержит одно значительное лицо, которое, кстати сказать, в течение года неизмеримо больше проигрывает в карты, нежели получает барыша со своего заведения. Зато на других, низкопробных, притонах ваша милость может показать свою власть: от них и вреда больше, и всякое жулье там так и кишит. Между тем в дома, которые содержат знатные кавальеро и сеньоры, заправские шулеры плутовать ни за что не пойдут, а коль скоро порочная наклонность к картежничеству за последнее время получила всеобщее распространение, то пусть уж лучше игра идет в домах у знати, а не у мастеровых, где обычай таков: заманят в полуночную пору какого-нибудь горемыку и оберут донитки.
- Вот что, стряпчий, - заметил Санчо, - предмет сей таков, что об нем можно говорить долго, это я и сам знаю.
В это время к ним приблизился полицейский, тащивший за руку какого-то парня, и сказал:
- Сеньор губернатор!! Этот молодчик шел нам навстречу, но, завидев полицию, круто повернулся и бросился наутек - так поступают одни преступники. Я побежал за ним, однако ж, если б он не споткнулся и не полетел, нипочем бы мне его не догнать.
- Ты чего, молодец, бежал? - спросил Санчо.
Парень же ему на это ответил так:
- Сеньор! Полиция имеет обыкновение долго расспрашивать, а мне не хотелось отвечать.
- Чем ты занимаешься?
- Я ткач.
- Что же ты ткешь?
- С дозволения вашей милости, наконечники для копий.
- Ба, да ты шутник! Зубоскальством, стало быть, промышляешь? Добро! А куда это ты направлялся?
- Проветриться, сеньор.
- А где же у вас тут, на острове, проветриваются?
- А где ветер дует.
- Хорошо! Ты за словом в карман не лезешь. Сейчас видно умного малого, но только представь себе, что ветер - это я, и дую я тебе прямо в спину и подгоняю прямо к самой тюрьме. А ну, возьмите его и отведите! Пусть-ка он эту ночку поспит в тюрьме и на сей раз обойдется без проветриванья.
- Ей-богу, ваша милость, вам легче сделать меня королем, нежели заставить спать в тюрьме! - возразил парень.
- Это почему же я не заставлю тебя спать в тюрьме? - спросил Санчо. - Не властен я, что ли, в любую минуту схватить тебя или же отпустить?
- Как ни велика власть вашей милости, - возразил парень, - а все-таки вы меня не заставите спать в тюрьме.
- Как так нет? - вскричал Санчо. - Отведите его в тюрьму - там он живо поймет, что заблуждался, буде же начальник тюрьмы в корыстных целях окажет ему снисхождение и дозволит хотя на шаг от тюрьмы отойти, я на того начальника наложу пеню в две тысячи дукатов.
- Шутить изволите, - заметил парень. - Не родился еще на свет такой человек, который заставил бы меня спать в тюрьме.
- Говори же, черт ты этакий! - вскричал Санчо. - Да кто тебя, ангел, что ли, выведет из тюрьмы и разобьет кандалы, которые я велю на тебя надеть?
- Вот что, сеньор губернатор, давайте вникнем в суть дела, - с очаровательною приятностью заговорил юноша. - Положим, ваша милость велит препроводить меня в тюрьму, там на меня наденут кандалы и цепи - и под замок, а начальник тюрьмы во избежание суровой кары исполнит ваш приказ и не выпустит меня, - все равно, если я не пожелаю спать и всю ночь не сомкну глаз, то можете ли вы, ваша милость, со всей своей властью принудить меня заснуть, коль скоро я не желаю?
- Разумеется, что нет, - вмешался секретарь, - малый ловко вывернулся.
- Значит, - спросил Санчо, - ты не стал бы спать потому, что тебе просто не хочется, а не для того, чтобы мне противодействовать?
- У меня и в мыслях того не было, сеньор, - отвечал парень.
- Ну, тогда иди с богом, - рассудил Санчо, - иди домой спать, пошли тебе господь приятных снов, я же лишать тебя сна не намерен, но только вперед советую с властями не шутить, а то нарвешься на кого- нибудь, так тебя за такие шуточки по головке не погладят.
Парень удалился, а губернатор продолжал обход, и немного погодя к нему приблизились двое полицейских, которые вели за руки какого-то мужчину, и сказали:
- Сеньор губернатор! Этот человек - только на вид мужчина, а на самом деле это переодетая в мужское платье женщина, и притом недурная собой.
Они поднесли к лицу задержанного не то два, не то три фонаря, и фонари осветили лицо девушки лет шестнадцати с небольшим, у которой волосы были собраны под сеткой из золотистых и зеленых шелковых нитей: то была писаная красавица, чистый перл. Ее окинули взглядом с головы до ног и обнаружили, что на ней красные шелковые чулки, подвязки из белой тафты с бисерной и золотой бахромою, шаровары из зеленой с золотом парчи, кафтанчик из той же материи, под ним камзол из великолепной белой, шитой золотом ткани, а на ногах белые мужские башмаки; вместо шпаги за поясом у нее был драгоценный кинжал; пальцы унизаны чудными кольцами. Одним словом, девушка всем понравилась, но никто не знал ее; местные жители объявили, что не имеют понятия, кто она такая, в особенности же были удивлены те, коим было велено дурачить Санчо, ибо это происшествие и эта встреча не были ими подстроены, и они в замешательстве ожидали, чем все это кончится. Санчо опешил при виде такой красавицы и спросил ее, кто она, откуда и что принудило ее надеть на себя это платье. Девушка стыдливо потупила очи и с наискромнейшим видом молвила:
- Сеньор! Я не могу говорить при всех о том, что мне надлежит содержать в глубочайшей тайне. Я только хочу, чтобы вы знали, что я не воровка, не преступница, а просто несчастная девушка, которую ревность вынудила пренебречь приличиями.
При этих словах домоправитель обратился к Санчо:
- Сеньор губернатор! Велите этим людям отойти в сторону, дабы сеньора могла без стеснения говорить все, что ей угодно.
Губернатор отдал приказ; все отошли в сторону, за исключением домоправителя, дворецкого и
