чтобы попасть внутрь. Может, они хотят убить Томаса Файнмэна, а может, просто хотят пойти на банальное ограбление. Добыча — драгоценности и электроаппаратура, которую можно продать на черном рынке, деньги и, конечно, оружие. Стервятникам всегда мало оружия.
Вывод из всего этого один — план стервятников получить выкуп за Джулиана провалился. Томас Файнмэн не клюнул.
— Я им ничего не сказал,— бормочет Джулиан,— Они сказали... еще несколько дней... еще несколько допросов... и я заговорю.
Больше сомнений у меня нет. Мы должны бежать, и как можно скорее. Как только Джулиан заговорит, а он в конце концов заговорит, стервятники избавятся от нас как от бесполезного хлама. Я не слышала, чтобы они кого- то ловили, а потом отпускали.
— Хорошо, послушай меня,— говорю я ровным голосом, чтобы Джулиан не догадался, насколько это серьезно.— Мы отсюда сбежим. Понимаешь меня?
Джулиан трясет головой, чтобы я поняла, что он в это не верит, и спрашивает каркающим голосом:
— Как?
— У меня есть план.
Это неправда, но план у меня будет. Я обязательно его придумаю. Я должна. Рейвэн и Тэк рассчитывают на меня. Они оставили мне послание, оставили мне нож, и теперь меня снова согревает их тепло. Я больше не одна.
— Оружие... — Джулиан тяжело сглатывает и пробует снова: — Они вооружены.
— Мы тоже.
Мой мозг уже принялся за работу. Шаги в коридоре. Один человек. Один тюремщик — значит, несут еду. Это хорошо. Если мы как-нибудь сможем вынудить его открыть дверь... Я так увлеклась и даже не замечаю, что говорю вслух.
— Послушай, я уже бывала в сложных ситуациях. Ты должен мне доверять. Один раз в Массачусетсе...
— Когда...— перебивает меня Джулиан,— Когда ты была в Массачусетсе?
И тут я понимаю, что облажалась. Лина Джонс никогда не была в Массачусетсе, и Джулиан об этом знает. Я еще сомневаюсь: врать дальше или нет... А Джулиан уже приподнимается на локте и поворачивается, чтобы посмотреть мне в лицо. Все это время он морщится от боли.
— Осторожнее,— говорю я,— не дергайся.
— Когда ты была в Массачусетсе? — снова спрашивает Джулиан и каждое слово при этом произносит раздельно, чтобы все было понятно.
Может, это из-за того, что он сейчас выглядит как запуганный зверек — на лбу окровавленная повязка из обрывков рубашки, глаз практически заплыл. Или потому, что теперь я уверена, что стервятники нас убьют. Убьют, если не завтра, то послезавтра...
Или я просто проголодалась, устала, и мне надоело притворяться.
В общем, я решаю сказать ему правду.
— Послушай, я не та, за кого ты меня принимаешь.
Джулиан замирает, он лежит очень тихо и снова напоминает мне зверька... Как-то, после оттепели, мы с Брэмом нашли барахтающегося в яме с грязью маленького енота. Брэм хотел ему помочь, но, когда он подошел к яме, енот повел себя точно так же, как сейчас Джулиан,— он напрягся и замер, и в этом было больше энергии, чем в любой попытке оказать сопротивление.
— Все, что я тебе наговорила... О том, что росла в Куинсе и прочее... все это — неправда.
Когда-то я была на месте Джулиана. Тогда я стояла возле буйков, прилив срывал меня с места, и Алекс говорил почти те же слова: «Я не тот, за кого ты меня принимаешь».
Я до сих пор помню, как плыла обратно к берегу, это был самый тяжелый заплыв в моей жизни.
— Тебе не обязательно знать, кто я. И тебе не обязательно знать, откуда я. Лины Джонс не существует, ее история — фальшивка. И это тоже,— Я прикасаюсь пальцами к шее, к тому месту, где у меня вырезан шрам в форме треугольника,— Это тоже не настоящее.
Джулиан не произносит ни звука, но отодвигается от меня еще дальше, прислоняется спиной к стене и упирается ступнями и ладонями в пол, как будто готов в любой момент оттолкнуться и сорваться с места.
— Я понимаю, что сейчас ты не можешь мне доверять,— продолжаю я,— но все равно прошу — поверь. Если мы здесь останемся — нас убьют. Я могу вытащить нас отсюда. Но мне потребуется твоя помощь.
Это даже не утверждение, а вопрос, поэтому я замолкаю и жду, что скажет Джулиан.
В нашей камере надолго повисает тишина.
— Ты...— наконец говорит Джулиан.
Меня поражает злость в его голосе.
— Что? — переспрашиваю я.
— Ты,— повторяет он,— это все ты со мной сделала.
Сердце больно колотится в груди, на секунду мне кажется (я даже надеюсь на это), что у Джулиана случился припадок или он бредит и ему что-то мерещится.
— О чем ты?
— Ты и такие, как ты,— говорит Джулиан.
У меня появляется неприятный привкус во рту, я понимаю: Джулиан в полном сознании и прекрасно понимает, что говорит.
— Это все ваших рук дело.
— Нет,— говорю я и повторяю уже с нажимом: — Нет. Мы к этому не имеем отношения...
— Ты — заразная. Это ты хочешь сказать? Ты — разносчик инфекции.
Пальцы Джулиана отстукивают дробь по полу. Звук похож на дождь, и я понимаю, что он зол и, наверное, напуган. Последние слова он чуть ли не выплевывает мне в лицо:
— Ты больна.
— Нас здесь держат не такие, как я.
Темная сила закрадывается ко мне в мозг и пытается утащить ко дну, но я понимаю, что должна остановить это.
— Они не...
Я чуть не говорю: «Не люди».
— Они не заразные.
— Ты лжешь...— рычит Джулиан.
Вот оно — именно так, когда Брэм наклонился и попытался вытащить из ямы с жидкой грязью маленького енота, этот звереныш прыгнул и вцепился зубами ему в руку.
Тошнота подкатывает к горлу, я встаю на ноги и надеюсь, что Джулиан не видит, как меня тоже трясет от злости.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь. Ты ничего о нас не знаешь, и ты ничего не знаешь обо мне.
— Тогда расскажи,— говорит Джулиан, в его голосе чувствуется злость и холод, в каждом слове звучит издевка,— Когда ты подхватила эту заразу?
Я смеюсь, хотя ничего смешного тут нет. Мир перевернулся, моя жизнь разрублена надвое, существуют две Лины, старая и новая, они идут параллельными путями и уже никогда не станут одним целым. И еще я понимаю, что от Джулиана сейчас ждать нечего. Я была дурой, когда подумала, что он мне поможет. Он — зомби, тут Рейвэн права. А зомби делают то, на что запрограммированы, они ничего не видят вокруг, так и идут, как послушные бараны, до самой могилы.
Но я не такая. Я достаю из-под матраса нож, сажусь на койку и начинаю точить его о металлическую стойку. Мне доставляет удовольствие смотреть на то, как блестит его лезвие.
— Это неважно,— говорю я Джулиану,— Все это неважно.
— Как? — настаивает Джулиан,— Кто тебя заразил?
Черная пустота во мне вздрагивает и увеличивается в объеме еще на один дюйм.
