восхищением. Жертвой часто оказывался бедный Тедди и не раз бывал спасен от реальной опасности, так как возбужденные дамы были способны забыть, что он не из того же материала, что их многострадальные куклы. Как-то раз он был заперт стенной шкаф, объявленный на время 'тюрьмой', и забыт там девочками, которые убежали играть во двор. В другой раз он чуть не утонул в ванне, когда был назначен 'миленьким маленьким китом'. И — самое ужасное — однажды он был срезан с веревки как раз во время, после того как был повешен за кражу.
Но наибольшим успехом пользовался заведенный в имении Клуб. У этой институции не было другого названия, да она в нем и не нуждалась, будучи единственным клубом в округе. Старшие мальчики руководили его деятельностью, и младшие иногда допускались на собрания, если хорошо себя вели. Томми и Деми были почетными членами, но всегда были обязаны удаляться с вечерних заседаний неприятно рано, в связи с обстоятельствами, которые были им неподвластны. Процедуры этого клуба были несколько необычны, так как он собирался во всевозможных местах и в самое разное время, имел всевозможные странные церемонии, а иногда прекращал свое существование после каких-нибудь бурных событий, но, впрочем, с тем лишь, чтобы быть восстановленным спустя некоторое время на более прочных основах.
В дождливые вечера члены встречались в классной и проводили время за играми: шахматы, камешки, трик-трак, фехтование, декламация, дебаты, или театральные представления мрачного трагического свойства. Летом местом встреч был скотный двор и о том, что происходило там, не знал ни один непосвященный смертный. В знойные душные вечера Клуб переносил заседания к ручью для того, чтобы разнообразить их водными упражнениями, и члены сидели вокруг в небрежных позах, как лягушки, и прохлаждались. В таких случаях речи были необыкновенно красноречивы и довольно текучи, как можно было бы сказать, а если замечания какого-либо выступающего не нравились аудитории, в него плескали холодной водой, чем удавалось успешно угасить его ораторский пыл. Франц был президентом, и, если учитывать буйную натуру членов, можно сказать, что порядок он поддерживал восхитительно. Мистер Баэр никогда не вмешивался в их дела и был вознагражден за эту мудрую снисходительность тем, что его иногда приглашали посмотреть, как раскрываются тайны Клуба, что, казалось, доставляло ему большое удовольствие.
Когда в Пламфильде появилась Нэн, она пожелала вступить в Клуб, чем вызвала большое волнение и раскол среди джентльменов. Она представляла им бесконечные петиции, как письменные так и устные, нарушала торжественность их собраний, оскорбляя их через замочную скважину, исполняла энергичные соло на двери как на барабане и писала язвительные замечания на стенах и заборах, так как принадлежала к породе 'неукротимых'. Найдя, что все эти призывы тщетны, девочки, по совету миссис Джо, создали свое собственное заведение, которое назвали Уютный Клуб. В него они великодушно пригласили джентльменов, которым их молодость не позволяла присоединиться к другому клубу, и так успешно развлекали этих привилегированных членов новыми играми, изобретенными Нэн, маленькими ужинами и другими приятными празднествами, что, один за другим, старшие мальчики признались в желании принять участие в этих изысканных развлечениях и после продолжительных консультаций наконец решили предложить обмен любезностями.
Члены Уютного Клуба были приглашены украсить своим присутствием собрания соперничающей организации в определенные вечера, и, к удивлению джентльменов, их присутствие не стало помехой для разговоров и развлечений постоянных членов, чего нельзя, я думаю, сказать обо всех клубах. Леди ответили любезно и гостеприимно на эти мирные подходы, и обе институции процветали долго и счастливо.
Глава 9. Снова дома
Наступил июль, и начался сенокос. На маленьких огородиках все росло отлично. Долгие летние дни были полны приятных часов работы и отдыха. Дом стоял с распахнутыми дверями с утра до вечера, и мальчики проводили почти все время на открытом воздухе, если не считать ежедневных непродолжительных школьных занятий. Баэры придавали большое значение правильному физическому развитию детей, а наше короткое лето лучше всего использовать, работая на свежем воздухе. Какими румяными, загорелыми, крепкими стали мальчики, какие у них были аппетиты, какие крепкие руки и ноги, как выросли они из своих курточек и брючек, какой был смех и беготня по всему имению, какие проделки в доме и на скотном дворе, какие приключения в окрестных лесах, на холмах и в долинах, и какое удовлетворение в сердцах достойных Баэров, наблюдавших, как процветают души и тела их питомцев, я не берусь даже описать. Только одного не хватало для полноты их счастья… и то, чего они так желали, произошло, когда они меньше всего этого ожидали.
В один благоуханный вечер, когда малыши были в постели, старшие купались в ручье, а миссис Баэр раздевала Тедди в своей гостиной, он вдруг крикнул:
— Мой Дэнни! — и указал на окно, за которым ярко сияла луна.
— Нет, милый, его там нет, это только красивая луна, — сказала его мама.
— Нет, нет, Дэнни у окна, Тедди его видел, — упорствовал малыш, очень взволнованный.
— Может быть… — и миссис Баэр поспешила к окну, в надежде, что это окажется правдой. Но нигде не было и признака присутствия мальчика, она окликнула его по имени, побежала к парадной двери, держа на руках Тедди в одной ночной рубашке, и заставила его тоже окликнуть, думая, что голос малыша произведет больше впечатления, чем ее собственный. Никто не ответил, никто не появился, и они вернулись очень разочарованные. Тедди не желал утешиться видом луны и, уже лежа в кроватке, продолжал поднимать голову и спрашивать, скоро ли придет Дэнни.
Потом он уснул, старшие мальчики толпой прошли спать, дом затих, и ничто кроме стрекота сверчков не нарушало тишину летней ночи. Миссис Баэр сидела за шитьем, так как большая рабочая корзинка всегда была верхом полна носков с огромными дырами, и думала о пропавшем мальчике. Она решила, что малыш ошибся, и даже не стала беспокоить мистера Баэра рассказом об этих детских фантазиях, так как у бедного профессора и так оставалось мало времени для себя днем, пока мальчики не лягут в постели, и обычно он использовал вечернее время, чтобы написать самые необходимые письма. Было уже за десять, когда она поднялась, чтобы закрыть дом. Когда она задержалась на минуту, чтобы полюбоваться со ступенек прелестным пейзажем, что-то белое на одном из стогов сена на лужайке привлекло ее взгляд. Дети играли там весь день, и, подумав, что Нэн как обычно забыла на сене свою шляпу, миссис Баэр подошла забрать ее. Но, приблизившись, она увидела, что это не шляпа и не носовой платок, а рукав рубашки, с торчащей из него смуглой рукой. Она торопливо обошла стог, и увидела крепко спящего Дэна.
Был он оборванным, грязным, худым и очень усталым на вид; одна нога была босой, другая обмотана старым клетчатым жакетом, который он, очевидно, снял с себя, чтобы перевязать пораненную ступню. Он, похоже, спрятался за стогом, но во сне откинул в сторону одну руку, и она выдала его. Он вздохнул и пробормотал что-то, словно сны его были тревожными, и, сделав один раз движение ногой, застонал, словно от боли, но по-прежнему продолжал спать, совершенно измученный усталостью.
— Он не должен лежать здесь, надо забрать его в дом, — сказала миссис Баэр и, наклонившись над ним, нежно позвала его по имени. Он открыл глаза и посмотрел на нее. Вероятно, он решил, что видит ее во сне, так как, улыбнувшись, сказал сонно:
— Мама Баэр! Я вернулся домой!
Взгляд и слова очень тронули ее; она положила руку ему под голову и слегка приподняла ее, сказав сердечно, как всегда:
— Я знала, что ты придешь, и рада видеть тебя, Дэн.
Тогда он, казалось, окончательно проснулся и, вздрогнув, приподнялся, словно вдруг вспомнил, где находится, и усомнился в ее доброте и гостеприимстве. Его лицо изменилось, и он сказал грубовато, как прежде:
— Я собирался уйти утром. Я только задержался на пути, чтобы заглянуть в дом.
— Но почему ты не захотел зайти к нам, Дэн? Разве ты не слышал, что мы звали тебя? Тедди увидел
