нашли там какой‑то клад, к примеру, или стали свидетелями преступления — тогда да, была бы причина устранять вас всех одного за другим. Но ведь ничего такого не было?
— Ничего мы там не находили, кроме грибов и ягод. И не видели никого. До ближайшего поселка идти довольно долго, других туристов не было. А того психа, с острова, видели только Динка и Антон. Но был ведь и тот странный, выпавший из памяти вечер и то, что произошло со мной… Знаешь, я совсем не уверена, что Антона убил тот несчастный дурачок. Слишком уж он туп для того, чтобы сделать все тихо и чисто.
— Во‑первых, никто не знает, тихо там было или нет, все валялись в отключке. А во‑вторых, насчет чистоты ты погорячилась. Когда перерезают горло, чисто в принципе быть не может. Прошу тебя, не связывай два разных происшествия в одно. Мы же с тобой вместе по Интернету шарили, вместе нашли упоминание об эмерике, или мереченье, явлении, которое происходит спонтанно, подчеркиваю — спонтанно, там, на Кольском полуострове. Массовый гипноз, не больше и не меньше. Ты бродила неведомо где, остальные отключились, а псих под воздействием эмерика взялся за нож. Вот и все! Зачем вас убивать здесь, в Москве, сама подумай! Только спокойно подумай, трезво, хотя это, конечно, довольно сложно в твоей ситуации, — хмыкнула Лана.
— Я, в отличие от некоторых, могу соображать в любом состоянии!
— Ну да, ну да, вчера ты продемонстрировала эту способность в полной мере.
— Глумиться над страданиями подруги может только такой бездушный робот, как ты! Не понимаю, зачем я вообще с тобой общаюсь?
— «Вгляжусь в тебя, как в зеркало!» — провыла Лана.
— И дурная пародия на Юрия Антонова здесь неуместна! — Осенева не выдержала и хихикнула.
— Ну вот и славно! — удовлетворенно улыбнулась Лана. — Сеанс отвлекающей психотерапии удался. Теперь собери мозг в горсточку…
— Почему это в горсточку, у меня наберется на полноценную кучу!
— О'кей, пусть будет куча. Так вот, расшевели эту кучу и согласись с моими доводами.
— Да понимаю я все! — тяжело вздохнула Ленка. — Вот так вот отстраненно, спокойно, трезво — не хрюкай, поросюшка! — я вижу, что мой психоз ненормален. Но… Ты же знаешь, я всегда прикалывалась над всякими там «Битвами экстрасенсов»…
— Я тоже.
— Помню. Мы с тобой оч‑чень деловые, умные, уравновешенные бизнес‑леди, нас к гадалке отвести можно только под дулом пистолета, но то, что происходит сейчас… Понимаешь, здесь все на уровне ощущений, как бы глупо это ни звучало.
— Ну почему же глупо, — задумчиво проговорила Лана, сворачивая на больничную парковку. — Энергетика человека — штука малоизученная, мы слышали про ауру, про поле, но ничего толком об этом не знаем. Нам с Кириллом, когда мы были в разлуке, снились одинаковые сны.
— Как это?
— Вот так это. Совершенно одинаковые, причем сны были на уровне физических ощущений. Да, именно то, о чем ты подумала! И не надо на меня так таращиться!
— Ой, Ланка, ты даже покраснела! Ни фига же себе сны у приличной девушки были!
— Не завидуй. Это я к тому, что предчувствия — штука вполне реальная. К тому же тут еще и непонятные звонки. Поэтому я с тобой и катаюсь в свой заслуженный выходной, вместо того чтобы поехать к матери на блинчики.
— Счастливая ты, блинчики можешь десятками лопать без ущерба для талии!
— Поняла, — Лана заглушила двигатель. — У тебя сегодня по графику день зависти. Ладно, развлекайся. А сейчас — брысь из машины, мы приехали. Вот только не знаю, станет ли твоя Ирина сегодня разговаривать о случившемся, слишком мало времени прошло. К тому же она ведь толком ничего и не знает, ты же говоришь, ее сразу увезли.
— И хорошо, что увезли, — голос Осеневой дрогнул. — Опознавать то, что осталось от ее мужа, даже мне было тяжело.
— А кстати, как тебе удалось узнать, если… — Лана запнулась. — Если все было так плохо?
— Обручальное кольцо. У них с Ириной кольца сделаны по индивидуальному заказу, очень необычные. Я таких больше ни у кого не видела. Предваряя твой вопрос, сразу скажу — кольцо Вадима надеть никто другой не мог, оно сидело очень плотно. Со времени свадьбы Вадим заматерел, ну, знаешь, как это бывает — тонкий мальчик превращается в рослого мужчину — вот кольцо в палец и врезалось.
— Понятно. Слушай, а другие родственники у Вадима есть? Родители там, брат, сестра?
— Вроде да.
— А им сообщили?
— Ну откуда я знаю? Я же сразу к тебе поехала! Да и кто я им? Сообщать о таком должны близкие люди!
— Не заводись, — Лана успокаивающе погладила подругу по плечу. — Ты права, это я что‑то торможу. Ну ладно, идем в корпус, палата Ирины на третьем этаже.
— А нас пустят?
— В будний день, может, и не пустили бы, но сегодня демократичная суббота.
Суббота в этой больнице, как, впрочем, и в большинстве муниципальных, действительно была более чем демократичной. Часы посещений, отмеченные в расписании, утратили свои четкие границы, расплывшись на весь день. Единственное, что осталось неизменным, — веселенькие синенькие мешочки на обувь, непонятно по какой причине именуемые бахилами.
Шурша пакетами, девушки поднялись на третий этаж и, вызвав ухудшение сердечного ритма торчавших в коридоре и на лестнице больных мужского пола, добрались наконец до палаты, в которую поместили Плужникову.
Приоткрыв дверь, Лана заглянула внутрь помещения, оказавшегося небольшой комнатушкой, в которой с трудом разместились, толкаясь тумбочками, четыре кровати. Судя по смятому постельному белью, обитаемы были все кровати, но в данный момент здесь не было никого, кроме рослой блондинки с осунувшимся лицом и опухшими от слез глазами.
Она лежала на кровати, отвернувшись лицом к стене. К сгибу левой руки присосалась игла капельницы.
— Ира, здравствуй, — Осенева, обогнув Лану, подошла к кровати и присела на край. — Ты как?
— Лучше всех, ты же видишь, — продолжая созерцать стену, прошелестела та. — Мне туда надо, к Вадьке, а я тут валяюсь.
— Куда это туда? — возмутилась Лена. — Ты что, с ума сошла?
— Ты не так поняла… — Ирина повернулась и увидела стоявшую у двери Лану. — А это кто?
— Это моя подруга, Лана Красич, я вам о ней рассказывала.
— Не самый лучший день для знакомства.
— Я понимаю, — Лана приблизилась. — Но я не могла оставить Ленку одну, она вчера ко мне приехала в жутком состоянии.
— Ты прости меня, — Ирина перевела мгновенно заполнившиеся слезами глаза на Осеневу.
— За что?
— За то, что втянула тебя в этот кошмар. Мы же не были близкими подругами, но… просто… — Ирина закусила губу и снова отвернулась. — Просто ты была первой, о ком я подумала, когда услышала об аварии.
— Извините, если мой вопрос покажется вам бестактным, — Лана присела на край соседней кровати, — но почему вы подумали в первую очередь о Лене? У вас ведь есть, наверное, и более близкие люди?
— Да, моя Светка. Мы с ней с первого класса дружим. Я ей уже отсюда позвонила, как только смогла. Она должна была сообщить родителям Вадима… — Голос на мгновение прервался. — А почему я сразу позвонила именно Лене? — Ирина наморщила лоб, вспоминая. Затем вдруг резко села на кровати, едва не вырвав из руки иглу капельницы. — Да потому что мне посоветовал это тот, кто сообщил об аварии! Странно.
— Вот именно, странно! — подхватила Осенева. — Тут вообще много странностей. Понимаю, что ты
