Они-то отпустили, вот только Петер отказался. Вернее, сказал, что проводит нас до ближайшего города, поможет с документами и вернется. Потому что его место здесь, потому что там его никто не ждет, родных у него нет, работы – тоже, и вообще – кто будет лечить людей, если уедет единственный доктор? Лучше бы ему разрешили периодически выбираться за лекарствами и прочими необходимыми вещами. Например, бензиновым электрогенератором.
Индиго, и это было видно, очень обрадовались решению Огненного бога и мгновенно разрешили делать вылазки в цивилизованный мир. И первой вылазкой должна была стать доставка нас до ближайшего города.
Где Петер, как уже упоминалось, собирался достать для нас с детьми паспорта.
Это для меня самым главным казалось выбраться из амазонской резервации, а там – кривая вывезет! Подобное…гм, разгильдяйство педантичная немецкая душа понять и принять не могла.
Оставалось решить одну ма-а-аленькую проблемку – где взять деньги на дорогу и на те же документы, которые никто не будет делать бесплатно.
Что такое деньги, из всех индиго знала только Лхара. И она же, услышав наш с Петером разговор, на следующий день принесла небольшой металлический ящичек:
– Вот, это Михар нашел на месте одного из разрушенных домов. Он мне подарил, чтобы я была самая красивая, но у многих девушек при виде этого вокруг головы появляется черный цвет, они плохо думают обо мне. И я не стала это носить.
Она открыла крышку, и я невольно ахнула. Черный цвет появляется! Да в цивилизованном мире многие дамы захлебнулись бы черным цветом при виде такой роскоши!
Я не знаю, кто собирал это и зачем, но в скромной металлической коробочке, похожей на бювар для хранения шприцев, переливались всеми цветами радуги бриллиантовые украшения. Колье, серьги, диадема, кольца.
– Ого! – присвистнул Петер, заглянув в коробку. – Да тут на личный самолет до Москвы хватит!
– Тут в первую очередь на лекарства хватит, – улыбнулась я. – И еще много на что.
– Но как же вы?
– Слушай, на документы и билеты до Москвы хватит одной из этих побрякушек, разве нет? А лекарства ты на что покупать собирался?
– Вообще-то ты права, – почесал затылок Петер. – Лхара, ты умница! Почему ты раньше это не показывала?
– А зачем? – пожала плечами девушка. – Что бы вы с этим делали? Носили?
Логично.
И вот теперь я собираю вещи и в сто двадцать девятый раз задаю один и тот же вопрос. И Петер терпеливо отвечает, что уверен.
Он вернется сюда, потому что здесь он нужен. Здесь его дом.
ГЛАВА 19
Собираю вещи – это слишком громко сказано. Собирать-то, собственно, было нечего – то, что мы носили в амазонском лесу, там, в цивилизованном мире…
Впрочем, в трущобах Рио-де-Жанейро мы вполне сошли бы за своих, а вот в международном аэропорту – вряд ли.
Нет, грязными оборванцами мы не ходили, и в штопаном-перештопаном – тоже, просто на уцелевшем складе имелись только мужская одежда и обувь. Из чего и приходилось конструировать наряды для себя и детей. Меньше всего проблем было с Ежиком – запас мужских трусов-семейников оказался довольно приличным, причем вовсе не строго черного либо серого цвета, как можно было ожидать от любителей орднунга во всем. Труселя радовали глаза и душу самыми немыслимыми расцветками и узорами, сейчас, например, мой сын щеголял в любимых им шортах-«зайках». Ну, с зайчиками из «Плейбоя».
Мы с Никой тоже носили осточертевшее мужское белье, джинсы и майки и выглядели соответствующе, особенно дочка – эдакий Гаврош двадцать первого века.
Поэтому наш багаж состоял из одного небольшого рюкзачка, в котором весьма свободно себя чувствовали зубные щетки, паста, мыло, смена белья и пара полотенец. Лекарства, которые могли бы пригодиться – бинты, антисептики, жаропонижающие, – вез с собой Петер. У него же в специальном мешочке на груди хранилось бриллиантовое колье, которое следовало продать, причем так, чтобы не вызвать пристальный интерес не очень законопослушных граждан.
Впрочем, нашим помощником и защитником был не только Петер, сопровождать нас до ближайшего городка собирались еще Лхара с Михаром, а также несколько самых сильных мужчин из Племени Воды.
Почему именно Воды? Потому что только они могли пробраться к людям незамеченными, по реке, и так же вернуться вместе с Огненным Богом, охраняя купленные им лекарства и остальное.
А индиго, Михар и Лхара, должны были проследить, чтобы с Петером не случилось ничего криминального, вдруг он все же привлечет чье-то недоброе внимание, городок-то не очень большой. Это потом, позже, Петер собирался ездить с бриллиантами подальше, в город покрупнее, где можно будет продавать украшения в разных местах, а пока нашей целью был населенный пункт с труднопроизносимым названием, которое я все равно не запомнила. Не деревня, конечно, даже Интернет имелся, и мобильная связь поддерживалась, но и центром цивилизации городишко назвать было нельзя. Во всяком случае, так было три года назад, когда Петер ездил туда по поручению Менгеле.
Ночь накануне нашего отъезда спокойно проспал только Ежик. В три года еще сложно понять, что такое «навсегда», поэтому особой тоски парень не чувствовал. Для него вообще все происходящее стало одним большим приключением, будет потом что порассказать приятелям! А о том, что ни лучшего друга Тумиси, ни остальных он, скорее всего, больше никогда не увидит, сынище даже не задумывался. Как это не увидит? Вот он сейчас съездит в гости к папе, который живет далеко-далеко, где-то за горой Тимуку, а потом вернется домой уже вместе с папой, и тогда друзья поверят, что он, Ежик, ни капельки не врал, вот же он, папа!
И, пообещав все это друзьям, мой сын спал крепко и безмятежно, зажав в исцарапанном кулачке деревянную фигурку, подаренную Тумиси. Очень похожую на самого Тумиси, отец мальчика был искусным резчиком по дереву.
Ника почти всю ночь провела на горе Тимуку, прощаясь с остальными индиго. Хотя в их случае расставание нельзя было назвать безнадежным, ментальный контакт индиго прерывать не собирались. И им теперь даже интересно было увидеть другой мир глазами Маленькой Сестры.
Само собой, контакт не мог быть постоянным, слишком много сил он отнимал, и сейчас, наверное, ребята договариваются, как все должно происходить.
И прощаются. Потому что прекрасно понимают – вряд ли они увидят еще хоть раз Маленькую Сестру вот так, рядом.
А я… Я просто не смогла уснуть – сложно расслабиться под звон натянутых, словно струны, нервов. Причем струны были явно перетянуты, малейшее дополнительное напряжение – и они могли порваться. А путешествовать с рваными нервами – занятие не из приятных. Для окружающих, я и укусить могу.
Поэтому приказываю – спать! Спать, кому говорят!
Ни фига, как звенели, так и звенят.
В общем, уснуть не удалось, и всю ночь я проворочалась в постели, наблюдая за негаснущим светом в окне дома напротив, где жил Петер.
Накануне вечером он бодро пожелал нам спокойной ночи, категорически отказавшись от прощальных посиделок – завтра ведь рано вставать, какие могут быть посиделки!
А теперь в окне тускло трепыхался огонек свечи, искажая тень метавшегося по комнате мужчины. Господи, Петер, но зачем? Зачем ты обрекаешь себя на монашество, ведь там, в цивилизованном мире, тебе было бы проще забыть меня, найти другую женщину, жениться, родить вместе с ней несколько очаровательных рыжиков! Из тебя получится прекрасный отец, я знаю, видела, как ты возишься с детьми.
Да, твое желание помочь этим несчастным понятно, вот только теперь, освободившись, они не такие уж и несчастные, все у них хорошо. Лечить некому? Да есть кому, свои травники имеются, в конце концов, остальные племена, живущие на Амазонке, как-то обходятся без врачей.
А вот ты обрекаешь себя на одиночество. Потому что вокруг – только женщины-мутанты.
