если честно, боится.
Все это Кирилл «услышал» очень четко и постарался направить к трусливому слабому звену пса, пока Шайтаныч убеждал его отдать мальчишку:
— …Ну я же знаю, что вы там, не держите нас за дураков!
— Во‑первых, избавьте меня, любезный, от своих эротических фантазий, — лениво и очень спокойно заговорил наконец Кирилл. — Ни за что держать я вас не собираюсь. А во‑вторых, забавно вы свои пенисы именуете. В минуту особой близости небось «дурашкой» зовете? Ласково так, с придыханием.
— Ты гляди, какое чучело попалось грамотное да веселое! — притворно восхитился Шайтаныч, но Кирилл почувствовал дернувшуюся внутри пухлячка злобу. — Так что, отдаешь нам пацанчика?
— А у меня его нет.
— Не…! С тобой он.
— Был, не спорю. Но я ж не для того его у вас забрал, чтобы по лесу таскать. Съел я его. Не целиком, конечно, только самое нежное мясо срезал и поджарил. Остальное мой зверь доел. Сколько там было того пацана‑то.
Произнося все это тем же ленивым, равнодушным голосом, Кирилл ощутил, как вокруг него полыхнул огонь животного страха, распространителем которого стал Колян. Он буквально захлебнулся ужасом, заражая остальных.
— Ты что, совсем…? — рассвирепел Шайтаныч, почувствовав, видимо, коллективный мандраж. — Пацана он съел! Прикалываешься…? Зачем же ты Тарасову звонил?
— А это не я, это мальчик звонил. Я хотел, чтобы он успокоился, перестал бояться. Тогда мясо вкуснее, слаще. Вы ж небось знаете, что раньше в деревнях скотину старались резать спокойную, довольную, не измученную смертельным страхом, как на современных мясокомбинатах. Понимаете, ужас жертвы очень портит потребительские качества продукта…
— Заткнись…! — заорал Шайтаныч. — Все, парни, он меня достал! Мочи его!
— Так это, — неуверенно произнес голос откуда‑то слева, — Олег Василич ведь велел пацана живым вернуть. Или… думаешь, он его и вправду сожрал?
— Ну дебилы! — застонал главарь. — Он же вас разводит, как лохов последних, долбо…! Стреляйте, я кому сказал!
Привычка подчиняться приказам босса почти вытеснила недавний страх, но в этот момент с той стороны, где находился Колян, послышался жуткий, клокочущий среди деревьев, рык.
А в следующее мгновение — уже знакомый Кириллу истерический визг, и из укрытия вылетел совершенно обезумевший Колян.
Он буйволом ломился сквозь лес, не разбирая дороги, пока не нарвался на пулю. Визг перешел в вой, бандюганчик рухнул на землю, вцепившись в раздробленную коленную чашечку, и окончательно потерял интерес к происходящему. Это раз.
Молодец, Тимыч, первый патрон мы с тобой израсходовали удачно. Теперь выбирай следующего труса, большинство, судя по всему, окончательно поверило россказням Коляна и его братца о страшном чудище со зверем.
Это два. Еще один спугнутой перепелкой выпорхнул из кустов, удирая от рычанья и клацанья челюстей за спиной.
Но на этом удача решила, что достаточно погостила здесь, пора и сменить обстановку, и куда‑то свалила. Спасибо хоть, не к Шайтанычу и оставшимся на ногах пятерым бойцам.
Которые решили наконец выполнить приказ босса и влупили из четырех автоматов и двух пистолетов по завалу, прошивая его практически насквозь.
Кирилл едва успел втиснуться под могучий ствол дуба, в котором пули, жужжа разозленными осами, все же застревали. Пробить полтора метра древесины они не могли. Пока не могли.
Так что Кирилл был в относительной безопасности. Но, забившись гусеницей под дерево, довольно проблематично вести ответный огонь, а между тем кольцо бандитов сжималось. Не переставая палить, они подходили к завалу все ближе и ближе.
Пока не приблизились вплотную.
— Все, парни, хорош! — скомандовал Шайтаныч. — Этот удод, если и жив еще, вряд ли сможет отстреливаться. Теперь пора пацана поискать.
Вот, кажется, и все. Совсем скоро они обнаружат, что мальчика здесь действительно нет. И начнут искать.
А может, не начнут? Увидят то, что у трупа вместо лица, вспомнят его слова и поверят, что чудище и на самом деле сожрало пацана?
Странно, но он совершенно спокойно думал сейчас о себе как о трупе, беспокоясь лишь за ребенка.
Неужели все было напрасным?
— Слушай, Шайтаныч, а давай подожжем эту кучу, а? Стремно туда соваться, если честно, — предложил кто‑то из бандитов. — Если пацан живой, он наружу сам полезет или хотя бы голос подаст. Да и та хрень, что вокруг бродит и рычит, к огню не сунется.
— А что, это идея! — оживился главарь. — Молодец, Сивый, соображаешь. У кого зажигалка есть?
— У меня.
— Давай.
Но воспользоваться зажигалкой помешала та самая хрень из леса.
Кирилл услышал хриплое злобное рычанье, затем — странный хлюпающий звук и рев Шайтаныча:
— Стреляйте в него…, чего встали!..…, дайте что‑нибудь руку перевязать! Эта тварь мне все вены на… вырвала, я сейчас кровью истеку!
Воспользовавшись суматохой вокруг главаря, забывшего обо всем на свете, кроме собственной изгрызенной руки, Кирилл начал медленно и осторожно выбираться из‑под дерева в противоположную от столпившихся вокруг босса бандитов сторону.
Он уже почти выбрался, когда Шайтаныч заметил все же движение в завале и заорал:
— Уходит, уходит, стреляйте!
И в этот момент сверху послышался шум вертолетных лопастей.
Прибыл Тарасов.
Глава 24
— Шайтаныч, шухер! — завопил кто‑то из работников ножа и кастета. — Папаша у пацана борзый, я слышал, его люди сначала валят, потом разбираются, кто тут свой, кто чужой.
— …!..! — следовало отметить, матерился пухлик однообразно, никакой фантазии и изящных словесных конструкций. — Ладно, пока вертолет сядет, мы успеем устроить барбекю. У кого водяра с собой — лейте все, что осталось, причем на разные места завала. Я сказал — на разные, какого… столпились? Замкните кольцо, чтобы ни крыса, ни крысеныш не выскочили!
— Ага, а нас потом Тарасов за сына из‑под земли достанет и кишки выпустит! — проворчал кто‑то из бандитов.
— А я сейчас кишки выпущу.
— Да пошел ты…! — похоже, соратники не желали разделять с главарем выбранную им точку зрения, очень уж опасная точка. Смертельно опасная. — Ты все равно сдохнешь скоро, вон…, кровища как хлещет! И зверюга эта хозяина охраняет покруче тарасовских. Видишь, пока мы его не трогаем, зверюга нас не трогает. Короче, ты, Шайтаныч, как хочешь, а мы пошли. Ах, ты…! — послышался звук удара,
