Можете себе представить ярость бокора, когда он, выйдя из самолета в Шереметьево, вдруг обнаружил, что связь, которую он постоянно поддерживал со своей частью, исчезла!
Он помчался к нам домой, адрес был ему известен. Но Катерина, оставшаяся в квартире дожидаться возвращения Лешки и новостей от нас, естественно, никого не пустила и сведений о хозяевах раздавать всем желающим не собиралась. А ведший с ней переговоры по домофону Франсуа не особо и старался разузнать подробности. Пришлось Дюбуа с группой поддержки искать гостиницу для ночлега.
И с каждым часом бесплодного ожидания бокор психовал все больше. Франсуа рассказывал, что колдун собрался уже обустраивать перистиль, чтобы начать наши поиски при помощи вуду (интересно, как к этому отнеслась бы служба безопасности отеля?), но в этот момент Ника «вышла на связь» в первый раз, утром. И приблизительно направление поиска было задано. А потом Дюбуа задержала метель.
Что же касается псячьей мафии, то здесь, увы, все было до отвращения банально. Я, забирая Мая, ликвидировала один из основных питомников, в котором содержались лучшие бойцы, приносившие максимальный доход. Поэтому босс и обиделся на поганую бабу, причинившую ему довольно ощутимый ущерб. А других методов возмещения ущерба, чем предпринятые ими, эти типы не знают.
Бедный мой Лешка лечился после бандитских методов убеждения почти две недели. Особенно его напрягало посещение стоматологов, до этого мой муж гордился полным комплектом собственных зубов, а теперь пришлось восстанавливать выбитые.
Но это было потом. А тогда, на лесном хуторе, когда Дюбуа уволок меня в дом и забаррикадировался изнутри, унганы и мамбо растерялись. Что предпринять, не знал никто. Решили для начала снять с Лешки заклятие неподвижности, но быстро пожалели об этом, потому что мой муж, оглохнув и ослепнув от ненависти, молча рвался в дом, где, как он чувствовал, с его семьей происходило что-то жуткое.
Удерживать его приходилось силой, как, впрочем, и обезумевшего Мая.
В общем, неизвестно, чем бы все в итоге закончилось, не появись во дворе дед Тихон и тот, за кем ходил хозяин лесного хутора.
Старец Никодим. Волхв. Настоящий. Я и предположить не могла, что в начале двадцать первого века они еще существуют. Библейские маги, пришедшие приветствовать младенца Иисуса, – вот и все, что ассоциировалось у меня с этим словом.
Но ведь и черного колдовства вуду в начале двадцать первого века быть не должно, а оно есть. А значит, для равновесия должны существовать и те, кто может противостоять силам зла.
И, как оказалось, они существуют. У нас, на Руси – волхвы. Белые маги. Живущие отшельниками в глухих местах. И появляющиеся в миру только тогда, когда возникает серьезная угроза со стороны бездны.
Не знаю, совпадение ли это, или Вселенная специально свела меня с человеком, хорошо знакомым с одним из волхвов.
И помощь, несмотря на довольно большое расстояние и разбушевавшуюся непогоду, все-таки успела, пусть и в последний момент.
А потом старец Никодим и дед Тихон куда-то увезли тело колдуна, чья гнилая душа навсегда покинула этот мир. И на этот раз я абсолютно уверена – больше Дюбуа не вернется. Гнить ему вечно под землей, или куда там еще отправляются черные души? Волхв свое дело знал.
Франсуа мне писал потом, что и унганы, и мамбо Жаклин были настолько потрясены силой волхва, что побоялись приставать к нему с расспросами. Хотя очень хотелось. А еще хотелось попытаться узнать, где он живет, чтобы не потерять с ним связь. Но старец Никодим больше на хутор не вернулся.
Если бы унганы и мамбо знали о существовании волхва раньше, они не стали бы искать когда-то Нику, для того чтобы справиться с бокором. Так, во всяком случае, мне написал Франсуа. Но… Мы с Никой, на свое несчастье, повстречались когда-то в аэропорту Берлина с Жаклин, с этого все и началось. Я помню момент встречи, меня тогда несколько обеспокоило пристальное внимание красивой мулатки, которая не отрываясь смотрела на десятимесячную Нику. Но потом мы ушли на посадку, и я забыла о минутном беспокойстве. Которое превратилось в итоге в многомесячную жуть. И если бы не волхв…
А я даже не смогла поблагодарить старца Никодима, ведь именно он, как я потом узнала, вытащил меня оттуда, куда я с упорством, достойным лучшего применения, пытаюсь попасть. Да, я по гороскопу кошка, а у кошки, как известно, девять жизней, но нельзя же их расходовать так беспечно!
Потом уже мной занялась официальная, так сказать, медицина, восстановив потерянный запас крови.
После моей выписки из больницы Катерина устроила грандиозное застолье, празднуя чудесное спасение Алексея Майорова. Самым сложным оказалось придумать подходящую версию происшедшего для друзей, но мы справились. И в этом нам помогли совершенно ошалевшие от происшедшего с ними псячьи мафиози. Их, надежно связанных, погрузили, словно дрова, в «Хаммер», после чего Пьер и Жаклин сняли и с них заклятье. А Лешка позвонил-таки Левандовскому.
К моменту прибытия генерала и его ребят унганы, мамбо и Франсуа уже уехали. А дед Тихон как раз вернулся, он и подтвердил, что кровавую разборку учинили именно псячьи мафиози, пытаясь выбить из нас деньги. Как нам удалось их связать, учитывая явный перевес сил противника? А Май на что? Да сами не сплоховали.
Собственно, Сергей Львович, увидев, как бандиты изуродовали Лешку, а потом, войдя в дом и обнаружив там едва живую меня, оч-ч-чень разозлился на нехороших мальчиков. И слушать их дурацкие бредни насчет каких-то негров-колдунов не стал. Какие, к такой-то матери, негры в глухом русском лесу, да еще зимой?! Придумали бы что-то более правдоподобное, уроды! Чуть не угробили всю семью Майоровых из-за жадности, скоты эдакие!
В общем, меня увозила вызванная «Скорая», а псячьих мафиози – «воронок». И, насколько я знаю, генерал Левандовский раскатал бандитов в блинчики, никакие связи парнишонкам не пригодились. А то, что отвечать они будут и за выходки Дюбуа, я считаю вполне справедливым. Так им и надо, вот.
Продольные шрамы на руках пока приходится прятать под одеждой, но, надеюсь, они скоро исчезнут. Или нет?
Главное сейчас – Ника. Ни разу ни словом, ни намеком мы с Лешкой не напоминали дочери о пережитом. Наоборот, мы всячески старались отвлечь и развлечь малышку, но она по- прежнему молчала. И не улыбалась. И плакала по ночам.
Отвечать на очередное письмо Франсуа я не стала, нет настроения. В доме тихо, Лешка повел гулять Мая, Катерина ушла на рынок, а Ника сидит в своей комнате.
Или не сидит? За спиной послышался легкий топоток, а в следующее мгновение ко мне на колени взобралась дочура. Маленькие ладошки погладили меня по щекам, вытирая слезы, Ника улыбнулась и, наклонившись, прошептала мне на ухо:
– Мамсик, не плачь! Я люблю тебя!
