— Мимо моих он не проходил, по периметру камеры установлены, я проверял запись — все чисто. Камер нет только в одном месте. И вот это напрягает меня больше всего.
— Ты имеешь в виду бункер?
— Да. Если пацан ушел через подземелье, это совсем хреново.
— Почему? Думаешь, он понял, зачем все это оборудование? Фу ты, о чем я говорю, он же слепой! Если его и вели через бункер, он все равно ничего не видел, не понимаю твоего волнения.
— Хреново то, что о существовании подземелья знают только свои, а значит, сообщник мальчишки — один из команды.
Успокоившаяся было тварь смертельно побледнела и, сузив глаза, процедила:
— Узнай, кто это, и убери. И, как ты понимаешь, надо будет зачистить всех, с кем пересечется в пути Смирнов. Знает он хоть что-то или нет — не суть важно. Этот мальчишка сейчас — смертельно опасный вирус. Для всех.
Часть II
Глава 18
— Я не понимаю, Кирилл, как можно ходить на концерт без гнилых помидоров, не говоря уже о тухлых яйцах?! — Тонкий длинный пальчик с аккуратными ноготками продолжал методично тыкаться в бок сидевшего за рулем мужчины.
— Ланка, прекрати немедленно! Ты же знаешь — я щекотки боюсь! — Салон «Мерседеса», конечно, просторный, но от карающего перста сидевшей рядом возмущенной Кошары Рысьевны не спрятаться.
И голубиной стаи, как назло, на пути не встречается, ноябрь все-таки, холодно, к тому же поздний вечер, вернее — ночь. Все толстые наглые птицы попрятались, дрыхнут, и отвлечь на них внимание Ланы не получится.
А то притормозил бы машинку, выпустил на стаю возбужденную даму, оливково-зеленые глазоньки разгорелись бы, вьющиеся локоны распушились, и Милана Мирославовна Красич, успешная бизнес-леди, красавица, умница и вообще, сосредоточенно погналась бы за ближайшим голубем, дабы пнуть его носком эксклюзивного сапожка в покрытую перьями ленивую задницу.
Любимая девушка Кирилла проделывала это уже не единожды. И каждый раз выбранный голубь носил вполне определенное имя. И фамилию.
Того человека, которого Лана с удовольствием пнула бы туда же, куда и голубя, но положение в обществе, объединившись с воспитанием, не позволяло.
Первый раз все получилось совершенно спонтанно, после особенно трудных переговоров с перспективным партнером, проведение которых оказалось под угрозой благодаря раздолбайству одного из подчиненных Ланы. Она, конечно, выкрутилась, но чего ей это стоило, знал только Кирилл, заехавший в тот день пообедать вместе с ней.
Девушку просто колотило от возмущения, щеки горели, руки тряслись, никакие успокаивающие уговоры не действовали. И Кирилл решил в ресторан не ехать, а пройтись пешком, благо погода позволяла — ранний теплый сентябрь, солнечный и мягкий.
Они шли, Лана возмущалась, привлекая к себе внимание прохожих. Завистливое женское и восхищенное мужское — очень уж хороша его любимая в гневе! Тоненькая, изящная, но в то же время весьма сексапильная, тщательно уложенные в строгую прическу вьющиеся каштановые волосы слегка растрепались, выпустив на волю несколько непослушных прядей, ведьмачьи глаза сверкают, щеки раскраснелись, угольно-черные тонкие брови вразлет — так бы и зацеловал на виду у всех!
И возмущение Ланы с незадачливого Яна Пузыревича перетекло бы на него, Кирилла. Нет уж, спасибо, своих грехов хватает, нам чужих не надо!
А потом на пути оказалось несколько толстых ленивых голубей, клюющих брошенную кем-то булку. И, как обычно, ни одна из птиц не спешила взлететь при приближении человека. Тряся гузками, они отбегали в сторону и пережидали помеху, а потом возвращались к трапезе.
Лана вдруг замолчала на полуслове, прищурилась и, приподняв край мешающей свободному передвижению строгой деловой юбки, меленькими шажочками подкралась к особо жирному и наглому голубю. Тот лениво отковылял в сторону, надеясь, как обычно, что человечиха пройдет мимо.
Но человечиха повела себя неправильно. Обозвала почему-то Пузыревичем и пребольно пнула в зад. Он аж перекувыркнулся от неожиданности.
А психопатка звонко рассмеялась и, подхватив своего человека под руку, танцующей походкой ушла.
Сейчас голубя назвали бы Савелием Колбаскиным, и пинок получился бы особенно душевным. В смысле, вложения души.
Но, увы, голубей не было. Места, чтобы увернуться от вообразившего себя дятлом пальца, — тоже, и оставалось только радоваться, что сейчас — ночь и машин на дороге совсем мало. Иначе непроизвольное виляние руля, провоцируемое вконец разошедшейся девушкой, закончилось бы весьма печально.
— Да прекрати же! — изнемогая от смеха, простонал Кирилл. — Если нарвемся на дорожного инспектора, мало не покажется. Не поверят ведь, что трезвый такие выкрутасы на дороге выделываю, погонят на наркотики проверяться, а я спать хочу!
— А пусть! — воинственно проговорила Лана, сдувая со лба длинную прядь.
— Что пусть? Пусть меня везут проверять, да?
— Пусть гаишник, или, как его, — гибэдэдэшник пристанет, пусть! Я сама с ним поговорю!
— О чем? — хихикнул Кирилл. — О творчестве Савелия Колбаскина? О его тонкой чувствительной натуре? О его скромности и щедрости? Я всегда знал, что Савушка — твой любимый певец, хоть ты и удачно скрывала эту свою тайную страсть.
— Он еще и издевается! — Маленький твердый кулачок врезался в не ожидавший ничего плохого расслабленный пресс.
Кирилл охнул и едва не впилился в шлагбаум, перегораживающий путь в элитный жилой комплекс. Но полосатый жезл-переросток успел поджать ноги, пропуская серебристый болид, даже не подумавший затормозить перед препятствием. Хорошо, что дежурный охранник узнал «Мерседес» жильца и вовремя поднял шлагбаум.
Широкоплечий парень в униформе посмотрел вслед промчавшемуся автомобилю и недоуменно пожал плечами: странно, этот мужик обычно ездит аккуратно, всегда здоровается, приветливый, не то что другие понтярщики, обитающие в элитном жилом комплексе.
Небось его девушка отвлекла, с которой они вместе живут. Это понятно, он бы и сам с удовольствием с такой красоткой отвлекся, но птица не его полета. Хотя она тоже ничего, вежливая, но — фифа.
А фифа между тем продолжала буянить, правда, руки больше ни к чему не прикладывала, ограничившись словесной характеристикой самого Савелия Колбаскина, его творчества и его поступков.
Кирилл молча, едва удерживаясь от ехидных комментариев (и так едва машину не попортил!), въехал в подземный паркинг, поставил «Мерседес» рядом с «Лексусом» Ланы, заглушил двигатель, вышел из машины и, приложив ладони к стеклу, принялся сосредоточенно всматриваться в салон «Лексуса».
Вместо того чтобы помочь даме выйти из авто!
Лана буквально захлебнулась от возмущения и пробкой от шампанского вылетела из «Мерседеса»:
— Это еще что такое?! Почему не помог мне?
— Ох, прости, — пробормотал Кирилл, продолжая сверлить взглядом салон, — это я от ревности.
— От чего?!
— От ревности. Слишком уж ты увлеклась перемыванием косточек Савчика, а у нас ведь как — кто
