представившийся отцом Гюнтером, бесстрастно смотрел на него немигающим взглядом.
- У меня нет знакомых в вашем ведомстве, но раз он настаивает, - Рихард испытующе посмотрел на собеседника, - я готов с ним встретиться.
- Идемте, - пригласил тот и негромко добавил, когда они выходили в коридор, - не пытайтесь применить ко мне ваши приемы, они не сработают.
- Да я и не пытаюсь, - пожал плечами Рихард. Он по возможности старался не иметь дел с людьми-'зеркалами', способными отражать от себя любые информационные импульсы. Он слышал, что таких раньше готовили в восточногерманской 'Штази'.
... Художник Ван Хох пил кофе на крытой террасе - в Бразилии он приучился употреблять этот напиток в любое время дня и ночи.
- Давненько не виделись, - кивнул он Рихарду, словно старому знакомому. - Кофе?
- Нет, - Рихард присел на указанный блеклым прелатом плетеный стул. - Вы хотели о чем-то поговорить?
- Хотел, - усмехнулся Ван Хох, - но передумал. Ваша надменность и высокомерие меня просто убивают, а ведь я даже думал одно время зачислить вас в друзья.
- Я должен быть польщен? - поднял бровь Рихард.
- Вот, снова, - вздохнул Ван Хох, - за это я всегда не любил аристократов - ни прусских, ни австрийских. Сплошной эгоизм, высокомерие, снобизм...
- Из-за них мы в итоге и потеряли великую страну, - Норман-Ауденхоф по-прежнему немного отстраненно смотрел на художника.
- Кстати, собственно поэтому я вас и пригласил, - Ван Хох поднялся на ноги и пару раз прошелся вдоль парапета. - Я не хочу, чтобы из-за своего эгоизма, высокомерия и не знаю, чего еще, вы потеряли и Артефакт, как ваше поколение потеряло Великий Рейх, а ваши отцы - Австро-Венгерскую империю.
- У меня нет Объекта Д, так что терять мне пока нечего, - сухо заметил Рихард.
- Если у вас его нет, это не значит, что у вас его не будет, - хмыкнул старик. - Если мои подозрения, где сейчас обретается Объект Д, окажутся верны, есть вероятность, что рано или поздно он может оказаться в ваших руках. И вот здесь я уповаю на ваш здравый смысл. Я мог бы сказать, что уповаю на ваш патриотизм, ваше чувство долга, вашу преданность европейским ценностям, но не буду, потому что для вас, Норман- Ауденхоф, это все пустые слова, и не пытайтесь мне возразить!
- Я и не пытаюсь, - второй раз за этот вечер произнес Рихард: он старался оставаться спокойным, несмотря ни на что. - Если вам хочется считать меня высокомерным эгоистичным дегенератом - это ваше право.
- Про дегенерата вы сами сказали, и пусть это будет на вашей совести, - Ван Хох снова уселся в плетеное кресло. - Так вот, про Артефакт. Я хочу, чтобы вы осознали, насколько грозным оружием он может стать, если окажется в неумелых руках.
- А вы полагаете, что ваши руки достаточно умелые, чтобы с ним обращаться? - парировал Рихард.
- Нет, я так не считаю, - признался художник. - И потому, если наши пути с Объектом Д снова когда- либо пересекутся, я просто отдам его на хранение в надежное место.
- То есть - Римской католической церкви? - усмехнулся Рихард. - И что заставляет вас безоглядно верить в надежность этой организации?
- В любом случае у нее больше опыта и исторической мудрости, чем у Международной церкви саентологии. Не потому ли вы, один из основателей этой секты, так никогда и не стали ее адептом, продолжая все это время оставаться католиком?
На самом деле он не менял веру скорее в силу привычки и еще - из уважения к человеку, воспитавшему его в ней, его единственному близкому родственнику дяде Гансу, епископу фон Ауденхофу.
- Вы хорошо осведомлены, мой фюрер, - сухо произнес Рихард.
- Я, кажется, просил вас так меня не называть? - недовольно проворчал Ван Хох и налил себе еще кофе. Рихард никак не отреагировал, и старого художника это разозлило:
- Да, мы хорошо осведомлены, - раздраженно бросил он, возвращаясь к прерванной мысли. - И будьте уверены, мы сразу же узнаем, если Артефакт окажется у вас, потому что нам все о вас известно! Мы знаем, какие личные траты вы оплачиваете кредиткой вашей церкви, мы осведомлены, сколько раз вы подделывали свои документы, изменяя даты рождения, нам известны имена всех ваших подружек...
- Это не ваше дело, - холодно заметил Рихард. Если честно, то сам он уже не помнил имен всех женщин, с кем у него что-то было за последние 50 лет. Ван Хох пропустил его последнее замечание мимо ушей, распаляясь все больше:
- Мы знаем о вас все. Все! - повторил он, схватил со стола тонкую непрозрачную папку, раскрыл и принялся просматривать какие-то записи. - Вот, к примеру. В 1958 году вы не доплатили налогов в бюджет штата Калифорния на 3 967 долларов, в 1974-м оформили липовую визу невесты, чтобы привезти свою родственницу в Штаты, в 1992-м... ладно, это не интересно, - Ван Хох продолжал изучать текст, - а, вот еще! Не далее как вчера ваша дочь получила результаты анализов в клинике доктора Вагнера, подтверждающие, что она находится на четвертой неделе беременности.
- Что? - Рихард на мгновение полностью потерял ориентацию во времени и пространстве. - Что вы только что сказали, последнее?..
- Что скоро вы станете дедушкой, - осклабился Ван Хох, - давно уже пора в ваши-то годы!
***
Рихард ворвался в комнату Алексис, когда она выходила из душа. Мокрые волосы прилипли к обнаженным плечам, тонкий шелк сорочки обтянул влажное тело, словно вторая кожа, и в другой момент ему было бы непросто отвести взгляд от ее совершенных форм, но сейчас он их даже не заметил.
- Ты не постучал, - смутилась девушка, когда он практически налетел на нее в дверях, и даже попыталась немного отстраниться.
- Алексис, милая, - Рихард сжал, прямо-таки стиснул ее плечи, и она невольно поморщилась от боли, но он снова ничего не заметил, - ты ведь не рассказала мне все, что было в Шанхае?
- Что - все? - дочь испуганно уставилась на него.
- Ну, про этих подонков, которые на тебя напали... Что они еще делали?
- Ничего, - Алексис все так же испуганно смотрела на него. - А что случилось?
- Принцесса, это правда, что ты беременна?
- О господи, - она опустила глаза, - откуда ты знаешь?
- Не важно, откуда я знаю, - Рихард продолжал больно сжимать ее плечи и даже немного встряхнул ее, - важно, от кого ты беременна?
Алексис, все еще не решаясь встретиться с ним взглядом, пробормотала:
- От Василия.
- Что? - он резко ослабил хватку и вообще отпустил ее. - Как? Когда?
- Когда ты трахал эту сучку Джулиэтт, - тихо, но твердо произнесла она, взглянула на него, наконец, и заговорила скороговоркой, - Я была вне себя, я безумно на тебя разозлилась, я была просто в отчаянии, сама не своя, я хотела отомстить... Папочка, прости меня, пожалуйста.
Рихард порывисто ее обнял и прижал к себе:
- Замолчи, дурочка, замолчи, - он принялся гладить ее мокрые волосы, - маленькая глупая девочка, как же ты меня напугала...
- Если ты скажешь, я сделаю аборт, - Алексис теснее прижалась к нему, - но ведь это грех...
- Почему аборт, зачем? - Рихард продолжал гладить ее волосы. - Он хороший мальчик, честный, умный, симпатичный, не извращенец. И вообще, - он усмехнулся, - принц...
- Какой еще принц? - удивилась Алексис.
- Какой-то греческой династии, я точно не знаю, ты лучше у него сама спроси.
- О господи, - прошептала Алексис, - вот он и нашел меня, мой принц, которого ты обещал мне с самого детства.
