Последняя фраза указывает на связь прихода ко Тьме с развитием. Важно также осознание того, что сатанисты — это часть Тьмы, понимание неестественности этого мира.
«Мы, Тёмные, не безразличны Тьме. Мы её часть. Мы не безразличны себе».
«Я не могу себе представить другого варианта. Совершенно точно не было бы становления на другую сторону — это было бы противоестественно, а остаться просто человеком, вне Противостояния… я смотрю на этих людей и понимаю, что едва ли мне удалось бы вести такую же жизнь, она слишком пуста — вероятнее всего, если бы выбор не был сделан тогда, когда он был мне, скажем так, предложен, то потом было бы слишком поздно».
Ответов, в которых отрицалась неизбежность выбора, было всего два. Но давайте посмотрим на конкретные формулировки:
«К моему большому сожалению, я должен признать, что моя жизнь могла в принципе сложиться иначе. У меня нет такой точки зрения, что я какой-то избранный или что-то в этом роде. Всё могло сложиться иначе, и я считаю, что мне очень повезло, что я стал на сторону Тьмы».
«Всё могло сложиться иначе, мы ведём войну за души тех, кто встречается нам, кто нас окружает. Бывают победы, бывают поражения, — это война».
Оба ответа вовсе не подразумевают того, что мог бы быть выбор другой стороны. Разговор идёт о том, что интервьюируемые поняли вопрос как предположение о своей «избранности», а «в словах о неизбежности становления на сторону Тьмы не должно быть исключительности, превосходства и самовосхваления».
Итак, подавляющее большинство опрошенных подтверждают здесь высказанное выше мнение о том, что выбор — это условность, проявление Тёмной Сущности в теле человека не определяется
В ряде случаев опрашиваемые подчёркивают, что выбор был, но это был не выбор между Тьмой и другой стороной. Это был выбор обрести свою истинную природу или, закрыв на неё глаза, жить «как все», причём отмечается, что такой «выбор» повлёк бы за собой полный крах личности, поскольку это обозначает
Если рассматривать с оккультной точки зрения наличие в одном теле и демона, и человека, то демон изначально стремится во Тьму, а вот человек — может сопротивляться. Тем не менее «внутренний человек» не обязательно принадлежит к чел-овечеству, он вполне может иметь стремление отойти от чел-овеческого и даже от человеческого:
«Для моей природы не могло быть никакого иного выбора, мой человек обладал выбором и выбрал Тьму».
Вопрос также важен не столько ответом в виде «да/нет», сколько раскрытием темы «что понимается под одиночеством», и тесно связан с вопросом № 4 о мизантропии. Не удивительно, что все отвечающие обозначили свою отчуждённость от людей. Ответ «нет» на этот вопрос был единственным: «Нет, мне не знакомо одиночество. Я не являюсь отшельником, живущим в пустыне, или аскетом, живущим вне общества людей. Но я считаю себя отчуждённым от мира людей…»
Сами видите, что отвечающий также чётко дифференцирует себя от людей.
Несколько характерных ответов:
«Пратьяхара, связанная с тотальной самоизоляцией — важная и полезная практика для продвижения по Пути. Она мне хорошо знакома».
«…это очень полезно: остаться наедине с Тьмой и остаться наедине с собой — без тусовок, без дружков-сатанистов и так далее — это очень полезный опыт. Когда тебя никто не поддерживает, ты сам по себе, наедине с собой и с Тьмой, — это действительно выкристаллизовывает свои стремления».
«Я вообще думаю, что участие в большинстве социальных взаимодействий (с известными мне социумами, разумеется) не только бесполезно, но часто наносит прямой вред, поскольку влияние, которое они оказывают, далеко не всегда удаётся вполне отследить и отсеять. „Не место благородному мужу в собрании нечестивых“».
В этих тезисах термин «одиночество» относится к социальным взаимодействиям, и важно то, что сатанистами одиночество воспринимается как важный, полезный, более того — необходимый опыт, во время которого идёт единение со Тьмой.
Nota bene: речь идёт вовсе не о некоей «экзистенциальной тоске», не о «тёмном романтизме» и прочих «страданиях молодого Вертера». Дело именно в погружении внутрь себя, явной медитации — или не явной, но ведущей к тому же: взгляду внутрь себя и
«Одиночество мне знакомо в полной мере. Но это не человеческое одиночество, не тоскливое (в обычном понимании тоски). Самое близкое — творческая тоска. Поющее одиночество. Да, без этого одиночества движение по Пути невозможно».
«В состоянии одиночества медитация будет намного глубже и эффективней, чем если бы во время сосредоточения на Тьме вокруг сатаниста бродили десятки знакомых и родных. Как следствие — сатанист в состоянии одиночества становится мудрее».
Одиночество для сатаниста — это
«Чувство одиночества на мой взгляд — это то чувство, когда всё ещё имеется потребность в стороннем зрителе».
«Одиночество является прямым следствием мизантропии. Контактов с себе подобными, т. е. с теми, кто более-менее разделяет моё направление, когда-то, как думалось, мне сильно не хватало. Я пытался разглядеть в окружающих, ну, если не тёмного, так хоть любящего думать… С переездом в столицу проблема эта решилась. Однако выяснилось, что и тут свою жажду я сильно переоценивал».
Одиночество Тёмных имеет три важных аспекта. Во-первых, таковое относится к социумным явлениям, взаимодействием с людьми, и относится к
«…одиночество очень важно и желанно, по крайней мере в начале Пути. Если и возможно встать на Путь под влиянием внешних факторов, то чтобы идти по нему — необходимо понять себя, определить, кто ты есть и каков он, твой Путь. Личность, не имеющая опыта одиночества, едва ли возможна.[124] То личное (врождённое и созданное), что даёт понимание Пути и его направление — скрыто глубоко внутри; постоянное же общение не способствует внутренним поискам (апофеоз общения — „тусовка“, — убивает саму возможность внутреннего поиска)».
Во-вторых, проводится чёткая граница между одиночеством в социуме и метафизическим одиночеством — и последнее как раз отсутствует. О каком одиночестве может идти речь у того, кто является частью Легиона и
«Можно быть чужим среди людей, но быть неотъемлемым от целостности Ада. Понятие одиночества здесь теряет всякий смысл».
В-третьих, при всей важности индивидуального одиночества сатанисты понимают, что это — лишь средство, а не самоцель:
«Образ одинокого и мрачного отшельника слишком ущербен по сравнению со стремлением тёмного найти подобных себе. Так утверждается неделимость и богатство Тьмы. Когда объединяются те, кто служит Сатане, они могут сделать больше ради Его славы. Это вопрос приоритетов — образ одиночки, уют одиночества или возможность служить Дьяволу».
«В одиночестве можно делать одни полезные вещи, в компании достойных — другие».
И опять при анализе ответов мы видим их идентичность по сути. Это подтверждает то, что между сатанистом и Сатаной нет посредничества;[125] только личные взаимоотношения с Тьмой имеют ценность, а они неразрывно связаны с отчуждением от общества, с внутренней работой, которая возможна лишь в одиночестве.
Также следует отметить, что слово «одиночество», для людей традиционно несущее отрицательную смысловую нагрузку, опрашиваемыми часто осмысляется как положительный фактор. Отчуждение от людей не имеет ничего общего с одиночеством как отчуждением в Аду. Даже тот, кто не имеет возможности общаться с себе подобными, не «одинок», не является «одиночкой»: он — составляющая Тьмы, клетка тела
