— Давай пройдемся еще, — сказал он, — это поможет прочистить мозги.
Фледдер неохотно пошел за ним.
Лонг-Лейден-Сайд-стрит была узкой и темной. В конце, со стороны канала Миррор, исчезли почти все фонари. Только некоторые из них функционировали. Пока они разыскивали номер двести семнадцать, мимо неоднократно проскальзывали темные фигуры. Это была унылая часть улицы. Она была слишком узка для мусоровоза, а жильцы ленились относить свой мусор в конец улицы, откуда его могли вывезти.
Дверь в дом номер двести семнадцать была сломана. Краска облупилась, в верхней панели зияла щель. На замке были явные следы взлома. Из отверстия для писем свисал грязный конец веревки. Фледдер и Декок с этой системой были хорошо знакомы. Любому желающему открыть дверь, нужно было дернуть за веревку, привязанную к щеколде. Щеколда открывалась — и, соответственно, легко отпиралась дверь. Это был обычный способ проникновения в голландские многоэтажные дома. Чаще всего каждый этаж занимала отдельная семья. Общими были только коридор и лестница. Двери комнат на каждом этаже выходили в коридор, поскольку изначально такой дом предназначался для проживания одной семьи. Хитрость с защелкой была придумана для того, чтобы дети работающих родителей могли попасть домой после школы.
Декок потянул за веревку и толкнул дверь. Как и ожидалось, дверь легко открылась. Он поднял свои двести фунтов по узкой скрипучей лестнице. Фледдер шел следом и светил фонариком. На третьем этаже они заметили свет под дверью в конце коридора. Декок подошел и осторожно открыл ее.
В пыльной комнате на маленьком диване сидел мужчина. Черный свитер и черные джинсы облегали его жирное тело, как оболочка сосиску. Худее он от этого не казался. Он встал и направился к посетителям.
— Что вам надо? — спросил он без улыбки.
Декок улыбнулся.
— Меня зовут Декок, — сообщил он с обворожительной улыбкой. — Декок с двумя «к» и «о» между ними. — Он показал большим пальцем на Фледдера: — А это…
Он прервался из-за попытки мужчины вернуться в комнату. Декок протянул руку и без видимого усилия подтащил мужчину поближе:
— Забудь про свои грязные делишки. Мы здесь по другому поводу.
Он толкнул мужчину, вынудив его сесть на диван.
— Нам всего лишь нужна информация, — добавил он.
— Информация?
— Ты ведь Крис, не так ли? Еще тебя называют Чокнутым Крисом?
Мужчина что-то проворчал.
— Я не люблю сюрпризов, — сказал он. — Нельзя сюда приходить без предупреждения. Какого черта вы от меня хотите?
Декок ответил не сразу, но не сводил глаз с мужчины.
— Надо думать, ты сообразил, кто мы такие?
Мужчина фыркнул:
— Если бы я не знал ваших имен, я бы сделал правильный вывод по вашим скверно сшитым костюмам… вы легавые.
— Совершенно верно, — жизнерадостно подтвердил Декок. — Мы инспекторы из полицейского участка на Вармез-стрит. — Он сменил тон на более серьезный: — Мы хотим порасспросить тебя о подружке Игоря Стаблинского.
Чокнутый Крис внезапно испугался:
— О старушке Игоря?
— Да.
— Немка Инга. Вы ее нашли?
Декок и Фледдер переглянулись. Затем Декок внимательно посмотрел на Чокнутого Криса:
— Что ты имеешь в виду — нашли?
Толстяк взмахнул руками:
— Выходит, новости не так уж быстро распространяются. Немку Ингу никто не видел вот уже две недели.
— Никто не видел?
Чокнутый Крис кивнул и добавил:
— Замочили, скорее всего.
В участок они возвращались расстроенными. Дождь все лил и лил. Декок поднял воротник пальто и натянул шляпу на глаза посильнее, потом взглянул на Фледдера:
— Ты что-нибудь слышал о пропавшей девушке?
— Да, — кивнул напарник. — В отчете упоминалась пропавшая Ингебора Сидель из Ганновера. Девятнадцать лет. Последний раз ее видели, когда она садилась в машину на Лейден-сквер.
— Номерной знак?
Фледдер покачал головой:
— Нет, как, впрочем, и описания. Полный ноль, даже модель неизвестна. Говорили что-то насчет кремового цвета. — Он пожал плечами: — Но в темноте это может быть все что угодно: от бежевого до ярко-желтого.
Декок застонал. Но в информации он не сомневался. Фледдер читал все отчеты и большинство из них запоминал.
— Бедняжка, один Бог ведает, что с ней случилось. Не говоря уже о том, что это никак не поможет нам поймать Игоря Стаблинского до конца дня.
Они продолжали идти молча. Дождь совсем озверел, лил как из ведра. Декок слизывал капли, падающие с носа, и смотрел на отражение неоновых огней в лужах на асфальте.
Молчание нарушил Фледдер:
— Вы считаете, что Игорь имеет какое-то отношение к исчезновению Инги?
Декок покачал головой:
— Трудно сказать. Подозреваю, что если Немка Инга и в самом деле мертва, это могло произойти из- за ее профессии.
— Вы что, считаете, что ее мог убить один из клиентов?
— Да, боюсь, что это вполне вероятно. Профессия делает этих женщин особо уязвимыми. Очень немногие носят с собой оружие. Да почти никто не носит. Когда какая-нибудь из них садится в машину к незнакомому мужчине, она так же беззащитна, как и маленький ребенок, несмотря на ее возраст и опыт. Проститутка обычно полагается на свою интуицию и на уличные слухи, предупреждающие о появлении опасного монстра. По сути, она — самое низшее звено в сложной цепи человеческого потребления.
Фледдер согласно кивнул.
Они уже доехали до Дамрака, широкой улицы с магазинами, идущей к плотине почти параллельно с Вармез-стрит, которая считается самой старой улицей в Амстердаме. В том, что полицейский участок здесь самый старый в городе, никто не сомневался.
Когда они вошли в здание, сержант Кастерз, дежуривший в этот день, жестом подозвал Декока:
— Минут пятнадцать назад звонила женщина. Она была вне себя и спрашивала вас.
— Она назвалась?
Кастерз проверил свои записи:
— Да, разумеется. Бюилдайк, Изольда Бюилдайк. Она все время тараторила про этих гусей.
Декок ждал пояснений.
— О чем еще? — наконец вымолвил он.
— Они все сдохли, эти гуси, — сказал Кастерз.
