Когда закон бессилен

усыновил Альберта. Виконт изредка посылал деньги на имя сына. А после освобождения потерял его. Он слышал, что Альберт ходит в охранниках Растогина.

 И, как ни странно, это его не задело. В конце концов каждый волен сам себе выбирать дорогу в жизни. Если Альберту нравится то, что он делает, пусть будет так. Знаменский не чувствовал какой-либо вины пе­ред сыном. Но, узнав, что его обвиняют в соучастии в похищении мальчишки, решил предпринять свои шаги. Он шел к одной женщине, связанной с уголов­ным миром. У нее хранились похищенные им из сейфа Растогина бумаги. Виконт узнал, что Растогин при смерти, и хотел одного: успеть, чтобы тот поста­ рался оградить Альберта от подозрений в том, чего он — в этом Виконт был совершенно уверен — не совершал. Войдя во двор старой девятиэтажки, он по привычке внимательно осмотрелся. Не заметив ниче­ го, что могло бы показаться подозрительным, вошел в дом.

—    Значит, ты не знаешь, где сын Лапиной? — плеснув воды в лицо привязанного к спинке стула Стаса, спросил Швед. Стае, отплевываясь кровью, замотал головой.

—    Ну что же, — усмехнулся Альберт. — Тогда скажи, почему ты оставил своих приятелей? Ведь ты заметил, что за вами следят?

—    Поэтому и валить хотел, — прохрипел Стас.

—    А где Гайка? —спросил Швед.

—    Крякнул, — бандит сглотнул заполнявшую рот кровь.

—     Слушай меня внимательно, — вздохнул Аль­берт. — Я уверен, что ты знаешь, где Павлик. Имен­ но поэтому предлагаю выгодную для тебя сделку. Ты говоришь мне, где Павлик. Мы едем туда вместе. Если он там, я даю тебе две тысячи баксов, и мы расстаемся.

—    За черта меня держишь? — Стас сплюнул сгу­сток крови.

—    Или я сейчас убью тебя, — спокойно продол­жил Швед. — Согласись: выбор у тебя небольшой. Я жду три минуты, не больше.

—    Почему ты думаешь, что пацана взял я? — спросил Стас.

— Не ты, — поправил его Альберт, -— а знаешь, кто это сделал. Все, — он посмотрел на часы. — Время пошло.

—    Да не при делах я! — торопливо проговорил красноярский. — Сукой буду, не знаю я ни хрена!

«А если он действительно не знает, — подумал Швед. — Просто, почувствовав слежку, начал спасать свою шкуру. Тогда кто похитил Павлика?»

Альберт встал и врезал Стасу по челюсти. Стас вместе со стулом грохнулся на пол и закричал. Впеча­ тав носок правой ноги в живот, Швед заставил его замолчать. Взял графин и вылил из него воду ему на голову. Стас застонал.

—    С кем, кроме Растогина, ты говорил о его внуке? — спросил Альберт. Стас хрипло заматерился.

—    Ну что же, — Швед посмотрел на часы. — Пора спать. Утром продолжим.

Он втиснул в окровавленный рот бандита ском­канный носовой платок. Подхватив стул за спинку, поволок его в ванную.

—    Не пытайся освободиться, — перевалив стул с привязанным к спинке Стасом в ванну, предупредил он, — потому что Верный этого не любит. Ко мне! — повернувшись к открытой двери, крикнул Швед. В ванную вбежала восточно-европейская овчарка и преданно уставилась на него.

—    Охранять, — приказал Швед и вышел. Пыта­ясь принять более удобное положение, Стас заворо­чался и тут же застыл, услышав глухое рычание.

Зяблов с насмешливой улыбкой смотрел на сто­ящую у двери Валентину.

—    Сволочь! — крикнула она. — Ты за это отве­тишь! Слышишь, гад?

— Успокойся, — сказа он. — Я хочу сделать тебе одно довольно выгодное для тебя предложение. Если ты его примешь, то сможешь помочь своей милой мамочке.

—     Если ты с ней что-нибудь сделаешь! — взорва­лась гневным криком Валентина. — Я тебя...

—     Ну что ты, — засмеялся Константин Федоро­вич, — разве я могу сделать что-то плохое своей теще.

Широко раскрыв застывшие в немом негодовании глаза, Валентина замерла.

—    Да-да, — кивнул Зяблов. — Ты не ослыша­лась. Я предлагаю тебе стать моей женой. И не торо­ пись с ответом, иначе с твоей мамочкой может кое- что случиться. Ты видела моих головорезов? Формен­ ные звери. А твоя мамочка не в том возрасте, чтобы выдержать группу молодых жеребцов.

—    Гад! — Валентина рванулась к нему. Стояв­ший за ее спиной Рахим подпрыгнул и толкнул ее ногой между лопаток. Вскрикнув, Валентина упала.

—    Я же сказал, не торопись с ответом, — засме­ялся Константин Федорович. — Правда, поскорее постарайся ответить положительно. Потому как твой братец выехал из столицы и едет ко мне, чтобы по­ кончить с тобой. Правда, он не знает о моем предло­жении. И я думаю, будет неприятно поражен, узнав, что ты согласилась стать моей супругой. Подумай сама, сколько ты выгадываешь в этом случае. Во-пер­вых, спасешь себя, своего хриплого охранника, к ко­торому ты, по-моему, неравнодушна, и — самое глав­ное — свою дорогую мамочку. Неужели она снова должна из-за страдать? — насмешливо поинтересо­вался он.

—     Если я соглашусь стать твоей женой, — нео­жиданно для Зяблова спокойно спросила Валенти­ на, — ты отпустишь маму?

—    Конечно, нет, — засмеялся он. — Как же я могу разлучить свою тещу и ее дочь, мою жену. Я окружу обеих заботой и лаской.

—    Федор действительно едет к тебе?

—     Не за тем, что ты думаешь! — сказал Зяб­лов. — Твой братец по отцу — законченный негодяй. Я не знаю, почему он так не взлюбил твоего охрип­шего телохранителя, но Федор был просто в восторге, когда узнал, что ему прилично досталось от моих ребят, и очень просил не убивать до его приезда.

Зяблов увидел, что эти слова попали в цель. Ва­лентина поверила. И Зяблов был благодарен Федору за те слова о Хрипатом. Иначе Валентина на поверила бы в приезд брата.

—- Зачем я тебе нужна? — спросила она. — По­чему ты вдруг решил сделать меня своей женой?

—    Это я тебе нужен, — поправил ее Зяблов. — Потому что своим согласием ты спасешь вас. И меня, — признался он. — Я совершил ошибку, за­хватив вас. У меня только два выхода. Либо убить вас, либо держать в непосредственной близости.

—    Но ты забыл еще обо одном, — усмехнулась Валентина. — Я соглашаюсь. Ты освобождаешь меня, маму и Георгия. И что нам помешает обратиться за помощью в органы? Ты не сможешь постоянно дер­жать нас в подвале. Я ведь буду твоей женой.

—    Я рад, что ты это сказала, — улыбнулся Кон­стантин Федорович. — И посему отвечу честно: я исключу такую возможность. Знаешь, как? — весело спросил он. — Объясню. Феденька, твой единокров­ный братец, едет сюда с мыслью о расправе над тобой и твоей мамой. Надеюсь, ты не допустишь этого и сама убьешь Федюшу.

—    Да ты что?! — воскликнула Валентина. — Ты понимаешь, что ты говоришь?!

—     Разумеется, — кивнул Константин Федоро­вич. — Потому что у тебя не будет выбора. Либо он убьет тебя и твою мать, либо ты убьешь его. А твою расправу над сволочным братцем я запечатлею. И если когда-нибудь ты илттвоя мама заявите на меня, я обвиню тебя в убийстве Федора Редина, сумею доказать это, тогда как вы подтвердить свое обвине­ние не сможете.

—    Как же ты сволочь, Зяблов, — прошептала пораженная Валентина.

—     Благодарю за комплимент, — ехидно сказал он. — А сейчас прошу извинить меня. Тебя и твою маму проводят в отведенную для вас комнату. И пре­дупреждаю, — строго добавил Зяблов. — Не пытай­ тесь обрести свободу. Это плохо кончится. В первую очередь для Валентина Анатольевны.

—    А что будет с Георгием? — спросила Вален­тина.

—    До нашего бракосочетания он будет находить­ся там же, где и сейчас. Но он будет в нормальных условиях. Ему окажут медицинскую помощь. Только ради Бога, — насмешливо попросил Зяблов, — ска­жите ему, чтобы не пытался что-то сделать. Потому что ни к чему хорошему это не приведет, — посмот­рев на часы, встал. — Рахим! — властно позвал он. — Отведи Валентину Ивановну-в комнату. И при­веди туда