Когда закон бессилен

твоих...

—    Хорош! — вскакивая, крикнул майор. — Ты никак меня пугать вздумал?! А если...

—    Вот чтобы не было этого, — твердо прого­ворил Зяблов, — нам с тобой и надо решать, что делать. Ведь у тебя опыта в таких делах поболее моего.

—    Все упирается в пчеловода, — немного успо­коившись, буркнул Зимин. — Хорошо еще, что твоя сестренка не написала в заявлении о пасечнике. А то бы уже все, — он провел ребром ладони по горлу, — на нарах бы куковали. Надо кончать пчеловода. А иначе...

—    Как ты думаешь, —спросил Константин Фе­дорович, — почему она о нем не написала? Ведь он был у нее. Почему же она не...

—    Да ты никак жалеешь о том, что она не упомя­нула Волошина, — засмеялся майор и тут же серьез­но сказал. — А не написала она о нем потому, что пожалела. Ведь поняла: он о номере не сообщает потому, что напуган до смерти. Жену и дочь убили, потом мать. Самого чуть не прибили. Потом стрельба в доме. Но сейчас он, опять-таки из страха, может в милицию пойти. Если уже не пошел. Впрочем, я бы знал. В общем, так, — он посмотрел на Шутина. — Пчеловода убрать. Участкового, этого Ваську Корови­на, не ищите. Он нам сразу не нужен был. Просто Горбун хотел за своего кореша рассчитаться. И еще, — он повернулся к Зяблову.—Ты должен знать все о вдове своего племянника, потому что пока она в больнице, ничего страшного нет. Но Ивачев не зря туда похаживает.

—    А что произошло с машиной? — спросил Зяб­лов. — Установили из-за чего взрыв?

—    Кто-то их подорвал, — сумрачно ответил май­ор. — Хорошо, что напомнил. Надо все-таки узнать у этой самой Рубецкой об убитом в доме пчеловода призраке. С кем он был, на кого работал.

—    А о Богунчике, — спросил Константин Федо­рович, — ничего нового нет?

—    Да я же говорил, сам он сдох.

Нестарая, но совершенно седая женщина вышла из автобуса и беспомощно осмотрелась.

—     Извините, — обратилась она к прохоже­му. — Вы не подскажете, как мне найти дом номер десять?

—    Какая улица? — остановился он.

—    Ой, — смутилась женщина. — Извините. Улица Калинина.

—    Вон туда, по переулку. Там и есть Калинина. Выйдете к гастроному и вправо. Тут недалеко.

—    Большое вам спасибо, — облегченно вздохнув, поблагодарила женщина.

—    Да не за что, — улыбнулся он. — Вы, навер­ное, приезжая?

—    Да, в Саратове впервые.

—    Видите, Петр Аркадьевич, — закрывая дверь палаты, вздохнул врач. — Она в постоянном напря­жении. Постоянно чего-то боится. Все время плачет. Ее вчера осматривал гинеколог. Слава Богу, плод развивается нормально. Но если...

—    Я понимаю, — перебил его прокурор, — и написал человеку, которому Ирина наверняка пове­рит. Кто он, не спрашивайте, — Ивачев виновато улыбнулся, — и постарайтесь понять меня пра­вильно.

—    Вы, как говорится, от чистого сердца може­те поделиться с кем-нибудь из своих коллег, но у Зяблова, к сожалению, везде есть глаза и уши. А я бы не хотел, чтобы Константин Федорович узнал об этом.

—    Что?! — крикнул в радиотелефон побледнев­ший Зяблов. — Что ты сказала?!

—    Я никогда не была с вами на «ты», — услы­шал он холодный голос Валентины, — и поэтому попрошу обращаться ко мне соответственно.

—    Но послушай, Валюта, — заискивающе начал Константин Федорович — ведь...

—     Больше не звоните, — перебила его Вален­тина.

—    Я знаю! — закричал он. — Ты никак- не мо­жешь простить мне... — услышав гудки отбоя, с ру­ ганью отбросил радиотелефон. — Редин мертв, — вытирая внезапно вспотевший лоб, пробормотал он. — Отчего он умер? Тварь, не могла сказать! — он быстро встал. Забыв о руке, торопливо надел спортив­ный костюм. — Рахим! — крикнул он. Тот тут же вошел. — Усиль охрану! — приказал Зяблов. — Кто- то занялся нами, — с тревогой добавил он, — Касыма убили, Редин труп. Усиль охрану!

Рахим кивнул и выжидательно установился на хо­зяина.

—    Все, — махнул рукой Зяблов. Рахим выскольз­нул из комнаты.

«Кто же Редина убил? — бился в голове Констан­тина Федоровича вопрос. — Неужели из-за этого? — он вздрогнул. — Точно. Редин послал людей или купил кого-нибудь, чтобы с Касымом покончить, а тот, в свою очередь, в Москве кого-нибудь нашел. Но тогда и до меня добраться могут, — сняв вспотевшие очки, протер их. — Но ведь никто не знает, что я оплачивал дорогу. До Саратова их вел Зимин. Но платил-то я. А если поймут, что это я их по той дороге направил? Впрочем, уже поняли бы. Да и всегда по ней ездили, — успокоился он. — Но что же там случилось? А может, у Ивана инфаркт? Сердце-то у него слабое, больное было. Ну ладно, — вздохнул он, — сейчас главное, чтобы пчеловод этот номер милиции не сообщил. А то Федьку возьмут, и он сразу расколется. Да и Зимина если прихватят, он меня с потрохами сдаст. Так что сейчас главное — Волошин».

 —    Здравствуйте, — мягким движением прокурор приподнял руку седой женщины и коснулся ее гу­ бами.

—    Спасибо, что приехали, — начал он, — пони­маете...

—    Что с Иринкой? — перебила его женщина. — Где она? Что с ней?

—     Бога ради успокойтесь, — Ивачев смешал­ся. — Я вам все объясню, и вы сами решите, что лучше сделать. Потому что...

—    Но я могу увидеть ее сейчас? — спросила она.

—    Я вам все расскажу, — повторил Ивачев, — проходите.

Он помог женщине снять жакет.

—    Честное слово, — смущенно проговорил он, — я бы вас не узнал. Мы, конечно, раньше не встреча­лись, — отвечая на ее удивленный взгляд, добавил он, — просто я считал, что вы гораздо старше.

По губам женщины скользнула легкая улыбка.

—    Извините, — окончательно смутился он,' — вы выглядите...

—    Ради Бога, Петр Аркадьевич, — серьезно по­просила она, — давайте говорить о том, ради чего вы меня вызвали. Что с Ириной?

—    Димка! — выглянув из вагончика, крикнул дядя Степан. — Иди обедать. Потом все сделаем!

Волошин взял дымарь и неторопливо пошел к вагончику.

—    Дядя Степа, — сказал сидевший за столиком рослый парень в тельняшке, — чего он в милицию- то не идет? Ведь, как я понял, номер какой-то машины он вспомнил. Может, как раз...

—    Ты это, Петька, — бросив взгляд на дверь, торопливо проговорил Степан, — не суй свой нос куды не надо! Он после того, как жену с дочкой вбили, из милиции почти не вылазил. И что? Да ни хрена и луку мешок! Потом к нему домой приехали и мать вбили. Она его от пистоля закрыла. После этого он снова по милиции ходил. И тут снова чуть его не вбили. Хорошо, он у нас ночевал. И вот что, Петька, — увидев, что Дмитрий подходит, он понизил голос, — не толкуй с ним об этом. Не береди ты ему душу.

—    Менты, — сказал Игла сидящему рядом Федору.

—    Да и черт с ними, — равнодушно выплюнув в открытое' окно окурок, ответил тот. — Все жить хо­ тят, — он с усмешкой достал бумажник.

—    Но здесь обычно менты не стоят! — встревоженно сказал Пират.

Подъезжая к милицейским «жигулям», рядом с которыми стояли трое в милицейской форме, води­тель выключил скорость, и автомобиль начал сбавлять ход.

—    Жми! — выхватывая пистолет, заорал Пират. Увидев чуть впереди выскочивших из лесополосы двоих парней с автоматами, Федор завизжал и мгно­венно сполз вниз. Игла выставил перед собой «узи» и нажал на курок. Визжа покрышками, «жигули» раз­вернулись. «Милиционеры» стреляли из пистолетов. Один из выскочивших из лесополосы парней непод­вижно лежал метрах в двух от дороги. Второй, зажи­мая ладонью пробитое пулей плечо, бежал обратно. Ткнув в заднее стекло стволом автомата, Игла нажал на курок. Рядом с ним просвистели две пули. Води­тель вскрикнул и ткнулся лицом в баранку. Пират выстрелил два последних патрона из «макара», схва­тил руль.

—    Сам, — простонал водитель. Руку Пирата рас­порол свалившийся сверху острый кусок расколотого