ответит, спросил он и тут же бросился к двери.
– Успели. – Заскочив в тамбур и отдав вскрикнувшей от неожиданности проводнице два билета, рослый чуть оттеснил ее. В тамбур запрыгнул парень.
– Извините, – смущенно улыбнулся он, – такси сломалось. Еле успели.
– Надо вовремя на посадку приходить, – назидательно произнесла проводница.
– Куда мы, Юра? – прижимаясь к плечу сидевшего за рулем «Таврии» брюнета, спросила молодая женщина.
– В столицу нашей родины, – ответил он и повернул ключ зажигания.
– А потом?
– Если приедут наши друзья, будем работать. Пока это в планах. А дальше видно будет.
– Зачем ты их убил?
– Я не любитель экзотики и не ношу масок, у меня под любой материей лицо чешется. А сейчас милиция умеет составлять фотороботы один к одному. А главное – я хочу войти в историю криминальной России не как маньяк, а как неизвестный грабитель. – Он повернулся и изучающе взглянул на женщину. – Ты спокойно относишься к крови, Люда, почему? Ты ведь раньше не убивала?
– Нет. Но видела, как убивают, и много раз мысленно убивала сама.
– Давай на этом остановимся. Если говорить откровенно, я не ожидал…
– Я приняла твое предложение. – Она приложила указательный палец к его губам.
Юрий мягко отвел ее руку и улыбнулся:
– Тронулись.
– Я люблю тебя. – Женщина коснулась губами его щеки. – И что бы ты ни делал, я буду с тобой.
– Гнида! – Рослый парень в эластичном черном костюме опустил резиновую дубинку на спину пытавшегося подняться худого мужчины в грязной и рваной спецовке.
Коротко вскрикнув, тот ткнулся лицом в строительный мусор.
– Что такое? – подскочил второй парень в черном. Лица обоих были закрыты шапочками-масками.
– Да вот, – первый несильно хлопнул концом дубинки лежащего, – симулянт, сознание потерял. – Парень с усмешкой снова ударил, на этот раз сильнее.
– Хорош тебе, – сказал второй. – Я вообще через сутки копыта отбросил бы. Пашут почти сутками, а жрут… – Не договорив, махнул рукой.
– Уж больно ты жалостлив, – хмыкнул первый. Под звон ножных кандалов худой начал медленно подтягивать колени к животу.
– Очухался, – буркнул второй. – Вставай и иди паши. – Он ткнул худого между лопаток концом дубинки.
Хрипло застонав, тот начал медленно подниматься, цепляясь за деревянный столб. Мимо него, с трудом передвигая скованные кандалами ноги, изможденный человек катил тачку с гравием. Худой поднялся и обессиленно прислонился к столбу.
– Шагай, – снова взмахнул дубинкой первый. Но не ударил.
– Не могу больше. – Молодая женщина с бледным худым лицом, рухнув на деревянные, покрытые тонким матрацем нары, уткнулась лицом в подушку.
– Перестань, – недовольно проговорила лежавшая на таком же топчане женщина. – Сами виноваты. Зачем поехали с ними? – Порывисто вздохнув, она резко отвернулась.
– Кто знал?! – взвизгнула первая. – Как будто мы с тобой в первый раз за счет хахалей жили!
– Так – в первый, – всхлипнула вторая. – Интересно, сколько нас тут держать будут? – немного помолчав, спросила она.
– Ты помнишь, сколько времени мы здесь?
– Около месяца. А может, чуть больше. Мы же не думали… – Не договорив, она заплакала.
– Зачем мы сказали, кем работали?
– Заткнитесь вы, – отчаянно крикнула лежавшая у стены на сене седая женщина средних лет. – Я здесь уже шесть месяцев. А вы… – Она тряхнула головой. – Ведь мне завтра исполнится тридцать восемь лет.
– Не может быть! – изумилась сидевшая в углу пожилая женщина с худым морщинистым лицом. – Я думала…
– Вот за эти полгода, – седая, вздохнув, тихо звякнула цепью кандалов, – я такой стала.
– Чего разговорились? – В зарешеченное отверстие железной двери заглянула рыжеволосая крепкая женщина в маске. – Дрыхните.
– Боятся, – подождав, пока шаги охранницы удалились от двери, вздохнула первая. – Лица закрывают. Но я любую из них по голосу или даже по походке узнаю. Никогда не была хулиганкой. Бывало, по пьяному делу, конечно, с какой-нибудь бабой сцеплюсь. А сейчас сплю и вижу… – Ее глаза на измученном лице зло сверкнули. – С превеликим удовольствием в горло любой из них вцепилась бы.
– Думаешь, ты одна? – чуть слышно спросила седая. – Только с этим, – она дотронулась до кандалов, – не вцепишься.
