– Дай воды, – услышал Волчара.
От окатившей его лицо холодной воды Стилист, замотав головой, фыркнул и открыл глаза. Увидев сидевшего перед ним на корточках мужчину, испуганно дернулся и с ужасом почувствовал, что его руки связаны сзади. Хотел заорать, но лишь замычал.
– Вот что, молодой интересный, – услышал он, – я предскажу тебе судьбу.
Сейчас я задам тебе несколько вопросов по теме. Если ответишь честно и сразу, умрешь легко. То есть не больно. Будешь выпендриваться, примешь такие муки, какие не испытывала и твоя мать, когда ты появился на свет Божий. Пугать нас не надо. Я знаю, у тебя есть такое желание. Так вот, гаденыш, мы не мафия, мы хуже. А сейчас приступим.
Он рывком отодрал скотч.
– Нас эти догоняют, – услышал Атаман голос Робинзона. – Я эти мотоциклы видал. На них, значится, мафия катается.
– Где мы? – спросил Атаман.
– Я завернул с асфальту на грунтовку. Все, они догнали. Атаман услышал треск мотоциклетных моторов. Чуть подался вперед и, подтянув ноги, встал на колени, – Чего надобно, хлопцы? – спросил Робинзон подошедших к машине четверых мотоциклистов.
– Вылазь, дедок, – усмехнулся Фалин, – разговор имеется.
– Разговоры, они разные бывают, – усмехнулся Робинзон и чуть приоткрыл свою дверцу. Фалин, Шустрый и еще двое подошли к «Волге». Повинуясь кивку Фалина, двое обошли машину с другой стороны.
– Атамана везешь? – спросил Фалин.
– Его, – кивнул Робинзон, – вона, под мясом сидит. Степан приготовился вскочить и услышал смех.
– Его сейчас в погребе зажаривают, – весело сообщил Фалин. – Что же ты, старый, себе такой конец в жизни выбрал? Мог бы пожить последние деньки по-человечески. А ты… – Он покачал головой. – Твой приятель Топорик с внуком тоже выпендривались. И что? – Он усмехнулся. – Но они быстро сдохли, а ты помучаешься.
– Значится, Топорика вы вбили, – кивнул Робинзон. – Я же грешил на него. Думал, не сдюжил старый хрыч и сдал. Значится, не сдал. – Он улыбнулся. – Что касаемо смертушки, так мы зараз на равных, значится.
– Чего? – шагнул вперед Шустрый.
– Ты сюды глянь, – кивнул вниз Робинзон. Шустрый, бросив взгляд в окно, увидел в руке деда противотанковую гранату.
– А вот колечко. – Старик выбросил в окно чеку. – И бегать бесполезно, – улыбнулся он. – Вся машина такими набитая. Ежели рванет – на добрых метров двести все осколками посечет.
Дернувшийся назад Шустрый замер. Фалин выхватил пистолет.
– А теперича я команды, значится, подавать стану, – сказал Робинзон. – Положьте свои пукалки и на два шага назад.
Фалин и Шустрый переглянулись. Что граната настоящая, они были уверены.
Но правду ли дед сказал про взрывчатку в машине? И если бежать, в кого он швырнет гранату? А стрелять? Вдруг действительно машина набита взрывчаткой?
Стоявшие с той стороны парни, направив пистолеты на Робинзона, тоже не знали, что делать.
– Это немецкая, – улыбнулся Робинзон. – До четырех досчитать не смогешь, бабахнет.
Атаман выпрямился. Мелкие куски мяса вылетели в окно. Он дважды выстрелил в стоявших справа у машины парней. Один упал. Второй успел нажать на спусковой крючок и, получив пулю в висок, упал. Выпущенная им пуля прошла через открытые окна машины и, свистнув рядом с ухом Робинзона, пробила солнечное сплетение Шустрого. Падая, он выстрелил. Фалин, дО тоже выстрелив, отпрыгнул влево и, пригибаясь, побежал к лесополосе. Атаман выскочил и трижды спустил курок. На третьем выстреле Фалин, как бы споткнувшись, упал вперед. Степан бросился к нему. Виктор, придавленный кусками мяса в багажнике, лежал, боясь пошевелиться.
– Ты охренел, старый! – вернувшись к машине, зло сказал Атаман. – А если бы эта хреновина бабахнула? Они бы тебе пулю влепили, и на ход. А…
– Человек глуп тем, – спокойно улыбнулся Робинзон, – что размышлять могет. Вот они и думали: успеют тикать али нет. Если бы не думали, застрелили бы меня, а уж с вами как получилося бы. – Он вышел, оставив гранату на сиденье.
– Сдурел, старый, – рванулся в сторону Атаман. Упав, закрыл голову руками.
– Вот видишь, – усмехнулся Робинзон, – думать могешь. И по кино знаешь, что граната ой как рвется. А она пуста. Вроде и тяжесть имеется, и чека, значится, есть, но толку мало. Я ей картошку толку, – беззубо улыбнулся он.
Выматерившись, Степан встал. Отряхнул джинсы и рубашку, покосился на хитро улыбавшегося старика и расхохотался.
– Меня-то выпустите, – услышали они голос Виктора.
– Куда мясо денем? – спросил Атаман, подходя к багажнику.
– Ты не торопися, – остановил его Робинзон. – Надобно еще нам, значится, ехать. Залазь назад. Я тебя прикрою.
– В Бога мать, – сплюнул Атаман. – Сейчас этих жмуриков уберу. – Он взял одного из парней за ноги и потащил к заросшей травой глубокой канаве. – Слышь, – оттаскивая другого, бросил Степан, – ты прав был
