- Вот именно. Узнать, где месторождение, и можно уезжать. На нас будут работать по крайней мере два промывочных прибора. Азов не блефует, он просто не умеет этого. И я заставлю его дать сведения.
- Думаю, ты ведешь себя неправильно.
- Что? Ты мне говоришь такое?
- Да, - улыбнулась она. - Я всегда честна с тобой. Надо сделать вот как…
- Ну, мужики, - сказал Азов, - пожелайте нам удачи. Вроде как дело сдвинулось. Меня вызывают в Красноярск, в управление природных ресурсов. Значит, узнаю, можно нам разрабатывать месторождение или нет. Скажу честно - как вскрыл конверт, так руки затряслись. Неужели все-таки…
- Может, кому-то из нас с тобой поехать? - перебил его Матвей. - А то ведь дорога дальняя.
- До Теи довезете, а там я с пожарными улечу, Трофимов - мужик надежный. А вот до вертолета вы меня подкиньте. Король наверняка знает о вызове. И разумеется, попробует меня перехватить.
- Как бы он это и не затеял, - с сомнением произнес Матвей.
- Я б на месте Петра голову тебе отрезал тупой ножовкой, на кол насадил и поставил в навоз около фермы, - ворчал чистящий картошку Пахом. - А он тебе, гаденышу, даже слова плохого не сказал. Я бы тебя…
- Заткнись ты, - усмехнулся лежащий на топчане Роман. - И делай то, за что тебе отец платит, охраняй меня и корми. И вот что еще - пива хочу. Пахом, не поворачиваясь, взял лежащий на столе обрез карабина и, не глядя на парня, выстрелил. Взвизгнув, тот скатился с топчана и вжался в пол.
- Еще слово, и пулю в лоб всажу, - положив обрез, пообещал Пахом. - И не шучу я, пришибу и в тайгу уйду. Петр, конечное дело, вначале рассвирепеет, но потом простит, и все будет нормально. Поймет, что я и его, и дело спас. Ты же, сучий потрох, отца в тюрягу упрятать желаешь. Сволота ты законченная! Таких, как ты, на зоне петухами делают.
- Я все расскажу отцу, - опасливо приподняв голову, пообещал Роман. - И он тебе…
- Я сказал! - Пахом бросил нож, который воткнулся в край топчана, распоров рубашку на плече парня. Тот с криком метнулся к двери и выскочил наружу.
- Отец с тебя, гада, шкуру спустит, - прокричал Роман.
- Если бы был моим, - прошептал Пахом, - ей-богу, пришиб бы.
- Подъем! - В кормушку заглянул прапорщик. - Дрыхнешь? - усмехнулся он и открыл дверь.
В камеру вошел капитан.
- Ну что, Вулич, еще пятнадцать. Начальник колонии ходил по камерам, ты тоже спал. А в дневное время в ШИЗО спать запрещено. Так что…
- Я ему разрешил, - перебил капитана подошедший к двери фельдшер. - А медицина, сам знаешь, отменяет всякие запреты по отношению к больным. Можешь спать, - кивнул он севшему на пол Борису. - Лекарства прими и спи.
- Спасибо. - Борис вздохнул. - Но я объявил голодовку, и поэтому…
- Лекарства не считаются пищей, - усмехнулся капитан.
- Я отказался от приема пищи и воды. И лекарства не нужны.
- Так. Дайте-ка я с ним поговорю, - сказал Вячеслав Андреевич.
Капитан и прапорщик вышли.
- Ты не сходи с ума, - негромко проговорил фельдшер. - Долго ты не протянешь. А кому выгодна твоя кончина? Тебе - нет. Твоим родным и друзьям тоже. Так что не дури, а снимай голодовку и лечись, пока можно. Чего ты надеешься добиться? Да плевать всем на твое голодание, через нос кормить будут. Ослабнешь и в конце концов станешь дистрофиком. Если, конечно, этого хочешь, то дело твое. Но ты не из тех, кому…
- Ладно, - кивнул Борис, - я понял…
- Будут подкалывать, - предупредил фельдшер, - насмехаться. Не обращай внимания. Тебе сейчас выжить надо. Так что давай ешь то, что дают, и лекарства принимай.
- Да он утверждает, что ничего не помнит, - заявил по телефону Заев. - То есть…
- Но Вулич не производит впечатление дурака, - перебил его мужской голос. - Вот что, Владимир Павлович, ты все-таки заткни ему рот. А то он жалобы писать начал. Хорошо, что к нам в управление. Значит, канал отправки у него есть. Из ШИЗО, кстати, написал. Так что…
- Да он и так уже восемь жалоб пытался отправить через нашу почту. У меня лежат. И почему не сдох, гнида?! Теперь вон что вытворяет…
- Тут следователь был из Москвы, - сообщил абонент. - Интересовался Вуличем. Как я понял, ничего конкретного у них против Вулича нет, но вполне могут нагрянуть. Кроме того, его друзья добились свидания с ним. Вроде приедут скоро. У бабы, что приедет, отец из бывших спецназовцев.
- Понял, Валерий Аркадьевич, - ответил Заев.
- Взяли троих, - сообщил плотный майор милиции. - К вам ехали. Один, правда, ушел. Подраненный вроде, но сумел уйти.
- Спасибо, - насмешливо улыбнулся Виктор, - успокоили. Извините, товарищ майор, но меня это слабо утешает. Значит, Вере по-прежнему угрожает опасность. А кто отец того подонка?
- Красноярский мафиози. Так по крайней мере говорят коллеги из Красноярска. Но на него ничего нет. А тут появился шанс узнать о нем довольно много. Сынок, если его возьмут, многое расскажет о папаше. Но сынка найти пока не удается. И знаете, мы поражаемся мужеству вашей жены.
- Да я и сам удивлен. Но сейчас уже поздно что-то менять. Сразу не захотела, а сейчас…
- Надеюсь, что Вера Георгиевна этого не сделает.
- Ни за что! - проговорила, входя в комнату, Вера. - Кстати, ваши красноярские коллеги уверили меня, что я буду в безопасности.
- Сделаем все возможное и невозможное тоже, - пообещал майор.
- К нам снова ехали гости, - сообщил жене Виктор. - Их взяли.
- Да, - кивнул майор, - но один ушел. Убил нашего сотрудника, ранил другого и ушел. Очень надеемся, что он умрет. Его тоже подстрелили, и хотелось бы найти труп. К сожалению, о нем ничего не известно. Те двое, которых задержали, ничего не говорят о третьем и держатся своей версии. Так что третий есть. Он организатор, поэтому будьте предельно осторожны.
- Послушайте, - вздохнула Вера, - но что даст этому убийце наша смерть?
- Если уберут вас и Азову, то обвинение ничего не сможет доказать. Для этого и разработана программа защиты свидетелей. Но вы, конечно, не станете менять внешность и фамилию с именем…
- Никогда! - засмеялась Вера. - Надеюсь, моя вера в нашу милицию не напрасна.
- Ого, - усмехнулся, приподнявшись на нарах, Вулич, - какие люди! И чего вам не спится, гражданин начальник?
- Дежурство, - ответил вошедший в камеру Заев. - Слышал, ты голодовку прекратил?
- Жрать очень захотелось.
- А я думал, будешь держаться до конца. - Майор уселся на внесенный контролером стул. - Чифирнешь? - неожиданно спросил он.
- Нет. На голодный желудок чифир как-то не идет. А вы очень жалеете, что я жив остался?
- И да, и нет. Неприятностей ты доставил немало, но, с другой стороны, ты жив, и это тоже неплохо. А вот жалобы пишешь, - он взял у контролера несколько конвертов, - зря. То, что тебя били…
- А у вас дело поставлено, - усмехнулся Борис, - если уж начальник колонии…
- Хватит, - поморщился майор. - Не сдержался я тогда. Но ты перестань жалобы писать. Напиши объяснение по поводу твоего прыжка и о барабане тоже. Вообще-то ты тогда неплохо придумал.
- Извините, гражданин начальник, - сказал Борис, - но почему вы говорите мне «ты»? Я с вами других зэков не бил и овец не пас. Так что будьте любезны, поступайте по закону и обращайтесь к осужденным на вы.
