исчезают в дали. Я остаюсь один.
4
– Что ты сидишь дома? – спросила мама – иди погуляй.
– Мне одному скучно, – ответил я.
– Так подружись с кем-нибудь! – сказала мама. – Вон ребятишки во дворе играют. Иди к ним.
И мама вытолкнула меня за дверь. Я съехал по перилам вниз выбежал из подъезда и остановился. Легко сказать – подружись, а как? Я подошел к лавочке, сел и стал ковырять носком сандалии землю. Уже неделю я жил в новом доме, а друзей у меня не было.
Пацаны в песочнице о чем-то спорили. До меня долетали их крики и смех. Я тоскливо вздохнул.
Толстый щекастый пацан вылез из песочницы и пошел в мою сторону. Я с надеждой наблюдал за ним. Пацан встал передо мной.
– Ты чего здесь сидишь? – вызывающе спросил он. Я сразу ощетинился.
– Хочу и сижу.
– Это не твой двор! Иди от сюда!
– А вот и мой! – обиженно возразил я. – Я здесь живу! – и показал на свой подъезд.
– – Нет не твой! – нагло заявил пацан – катись от сюда а то получишь! Я вскочил и сжал кулаки.
– Сам катись!
– Ах, так! – и пацан обеими руками толкнул меня в грудь. Я чуть не упал, и весь дрожа от незаслуженной обиды пнул его ногой в пах. Толстяк схватился за ушибленное место и мешком повалился на землю. Двор огласил его громкий рев. Я испуганно уставился на него. Вокруг стали собираться взрослые. Пацан заревел еще громче.
– Что случилось? Кто его? – посыпались вопросы. Пацана стали поднимать с земли. Я бочком-бочком протиснулся из толпы и бросился домой.
– Ну, что, подружился? – спросила мама, выглянув из кухни.
– Ага – ответил я.
– Вот, молодец, – сказала мама и снова загремела посудой.
– Вечером к нам домой пришла мать толстяка. Это была тоже толстая, неопрятная женщина с визгливым голосом. Она долго расписывала увечие сына, а мама растерянно извинялась. Наконец она убралась.
– Мама зашла в мою комнату. Я сидел на полу.
– Мама опустилась на корточки и притянула меня к себе. Я ждал, что меня будут ругать, но мама лишь укоризненно произнесла:
– Ну что же ты, Вадик?
– Он первый начал! – выкрикнул я. – Я не виноват! Он первый!
– Все равно – не согласилась мама – Зачем же сразу драться? Ведь можно поговорить. Ты же мог его поколечить. Я сидел набычившись и упрямо молчал. Я не считал себя виноватым.
– Ох Вадик, Вадик – вздохнула мама и погладила меня по голове.
На следующий день я снова вышел во двор. Мне было страшно. Очень страшно. И я злился на себя за этот страх. Злость придала мне смелости. На земле я подобрал толстую палку и пошел прямо к пацанам. Завидев меня они прекратили игру. Я подошел к песочнице и остановился. Несколько минут мы внимательно смотрели друг на друга.
– Ты теперь здесь будешь жить? – неожиданно дружелюбно спросил один из них.
– Здесь – ответил я.
– А как тебя зовут?
– Вадик.
– Здорово ты Чибу вчера пнул – сказа пацан.
– Кого? – не понял я.
– Да толстого, мы его Чибой зовем. Будешь в ножички играть? Я радостно улыбнулся и отбросил палку.
– Буду. Я их обыграл.
5
Первый класс. Октябрь. Большая перемена.
– Но-о-о, коняшка! Хохоча во все горло я запрыгнул на спину Чибе.
– Но-о-о! Поскакали в столовку!
Чиба взбрыкнул, изобразив лошадь. С ликующими криками мы поскакали по коридору.
– Иго-го! Ура! – кричал Чиба.
– Н-н-о-о! Вперед! – одной рукой держась за шею Чибы, другой размахивал над головой воображаемой шашкой.
– От сильного толчка в спину я перелетел через голову Чибы и свалился на пол. Сверху на меня упал Чиба. Чьи-то руки тут же подхватили нас и потащили. Зажатый, я видел только синие школьные куртки с блестящими серебристыми пуговицами и чувствовал запах табака, шедший от них. Нас втолкнули в темный закуток возле медкабинета.
– – Эй, клопы, гоните деньги! Живо! – приказал чей-то наглый голос.
Я поднял голову и судорожно сглотнул слюну. Шестикласников было человека четыре, но я видел только одного – Козелю. Он стоял чуть скособочившись на левый бок, так что спущенный рукав куртки закрывал кисть. Он всегда так ходил, пряча свою недоразвитую, маленькую как у младенца, левую кисть.
– Длинным, острым языком, Козеля облизнул губы и оглянулся, – не идет ли кто? Снова посмотрел на нас.
– Ну что, не поняли что ли? – прошипел он. – Деньги, живо!
Рядом кто-то пукнул. Я оглянулся – это был Чиба. Все вокруг засмеялись. Казеля с силой ударил Чибу в грудь.
– Ты, засранец, выворачивай карманы.
Чиба посмотрел на меня, обреченно и беспомощно. С трудом сдерживая слезы, он сунул руку в карманы брюк. Медленно, словно еще надеясь на чудесное спасение, потянул ее наружу…
Я рванулся к выходу. Меня сразу же схватили, я забился в их руках как попавшаяся в силки птица. Меня отшвырнули назад к стене. Я ударился об нее спиной и сполз вниз.
– Ку-да, козел! – нервно засмеялся кто-то. Слезы застилали мне глаза. Слезы отчаяния и бессилия. Мощным рывком меня поставили на ноги.
– Теперь ты говнюк, выворачивай карманы! – и Козеля ловко, как кошка лапой ударил меня в ухо. Боль отрезвила меня. Слезы исчезли. Я затравленно огляделся. Один из пацанов держал меня за шиворот. Козеля стоял передо мной.
На его лице было выражение злобного торжества. Как будто он мстил мне за что-то.
Я сжался в комок, и нагнув голову, бросился на него. Я ударил Козелю головой в живот и сбил с ног. Промчался прямо по нему, наступив ногой на лицо, и вылетел в вестибюль школы. Сзади раздавались угрожающие крики. Я кинулся к выходу. Ударился в тяжелую дверь и с грохотом вылетел на крыльцо.
– Стоять, пидор, убью! – прозвучало за спиной. Я оглянулся – Козеля гнался за мной. От страха я потерял способность соображать и бросился домой. Инстинкт гнал меня туда. Я мчался не разбирая дороги, крики Козели подстегивали меня как удары бича. Я ни о чем не думал. Я спасался.
Козеля нагонял. Я уже слышал за спиной его дыхание. Из последних сил я наддал и завернув за угол, понесся к своему подъезду. И в момент, когда спасение было уже так близко, я запнулся и кубарем полетел
