на землю. Козеля торжествующе закричал:
– Лежать, тварь!
А я и не мог встать. Я будто летел куда-то. Падал вниз и отчаянно пытался ухватиться хоть за что- нибудь. Я извивался на земле как червяк. Из глаз горячим потоком лились слезы. Слюна переполняла рот.
– Ты чего? – донесся из далека испуганный голос Козели – Ты чего?
Я почувствовал как по ноге побежала теплая струйка мочи и пронзительно застонал. Все звуки стремительно отдалялись от меня. Я закрыл глаза и окончательно провалился в черную звенящую пустоту.
Не знаю сколько это продолжалось. Очнулся я на кровати. Баба Тася раздевала меня, а рядом, у изголовья, топтался высокий крепкий парень с красивым и дерзким лицом.
– Выхожу из подъезда, а он лежит и не шевелится. – говорил он бабе Тасе – я его в охапку и к нам. Что с ним, мать? Баба Тася стащила с меня брюки.
– Ой, описался… – сказала она. Я мучительно покраснел.
– Смотри, мать, очнулся – толкнул ее парень.
– Ну, слава Богу – перекрестилась баба Тася – ну и напугал ты нас, Вадик – сказала она мне…
– Меня лихорадило, все тело сотрясала сильная дрожь.
– Что ты стоишь! – прикрикнула баба Тася на парня – иди воду в ванной включи. Ребенка помыть надо.
– Я сейчас – засуетился парень– Минута! Баба Тася раздела меня.
– Давай я его отнесу – сказал парень появившись в дверях.
– Давай, Коленька, отнеси. А я чаю вскипячу, а то вон как его трясет.
– Чаю с медом попьешь? – улыбнулась мне баба Тася.
Парень взял меня на руки и понес в ванную, осторожно опустил в горячую воду.
– Мойся – сказал он – или тебе помочь?
– Я сам – стесняясь ответил я.
– Сам так сам – легко согласился парень и вдруг подмигнул мне, весело и задорно. Я невольно улыбнулся.
После ванны, завернутый в огромное махровое полотенце, я сидел на кровати и пил чай. Кружку держал обеими руками. Сначала дул на нее, а потом отхлебывал ароматную кирпичного цвета жидкость. С любопытством оглядывался по сторонам.
В комнате заметно прибавилось вещей. В углу появился большой коричневый чемодан и рюкзак. На стуле висела матросская форменка. На серванте рядом с бескозыркой встала огромная модель корабля. Точнее это даже не было похоже на модель. Словно настоящий корабль взяли и уменьшили до игрушечных размеров. Он был прекрасен. Я засмотрелся на него. Длинной с пол метра, темно-красного, почти вишневого цвета. По обоим бортам в два ряда сияли золотом пушечные порты. И снежно-белая шапка парусов сверху. Он казалось сошел со страниц пиратских романов. Мне хотелось хотя бы потрогать его, но я не решался. В комнату заглянула баба Тася уже одетая.
– Оклемался.
– Оклемался – ответил я. Мне было очень стыдно, я избегал смотреть на нее.
– Ну и слава богу! – сказала баба Тася – Побудешь пока здесь с Колей, а то мне на работу надо. Хорошо?
– Хорошо. Я услышал как баба Тася говорила парню:
– Не тревожь его. Пусть поспит лучше. И меду ему побольше, меду.
– Да понял я мать, понял. Все сделаю. Иди, а то опоздаешь.
– И правда опоздаю – заторопилась баба Тася – надо бежать.
Дверь за ней захлопнулась. Парень зашел в комнату. Встал у окна, сунув руки в карманы брюк. Посвистел. Потом подошел ко мне. Сел рядом.
– Тебя Вадик зовут? – спросил он.
– Вадик.
– А меня дядя Коля.
И он как взрослому протянул мне руку. Я пожал ее и ощутил его крепкое и сильное рукопожатие.
– Что с тобой случилось-то? – спросил дядя Коля – Испугался что ли? – в его голосе прозвучало искренне участие. Я опустил голову. Ничего не ответил. Лишь горько, со всхлипом, вздохнул.
– Ну, что ты? – сказал дядя Коля – Чего? Ревешь что ли? – он провел ладонью по моему лицу.
– Не надо, не плачь.
И я не выдержал. Накопившийся за день страх, стыд, усталость внезапно прорвались обжигающими слезами.
Дядя Коля вконец растерялся. Пытался успокоить меня. Я плакал навзрыд, закрыв лицо ладонями.
– Смотри – услышал я дядиколин голос – Смотри что у меня есть!
Я поднял заплаканное лицо. Дядя Коля протягивал мне корабль. То самое красное чудо с белыми как снег парусами.
– Нравится?
– Н-н-равится – заикаясь выдавил я.
– Хочешь я его тебе подарю? Только ты не реви больше, ладно? – и дядя Коля добродушно улыбнулся.
Слезы моментально высохли. Я забыл обо всем кроме корабля. Бережно принял его из дядиколиных рук. От корабля пахло деревом, краской и чем-то еще незнакомым, может быть морем.
Все еще не веря своему счастью я смотрел на дядю Колю. Он ободряюще подмигнул.
– Бери, бери. Он твой. Я его в Сингапуре купил. Называется «Роял Мери». Я прижал корабль к груди.
– Спасибо.
… Вечером баба Тася отвела меня домой. Она рассказала родителям, что знала. Они сильно всполошились. Уложили меня в постель. Все добивались узнать – что же случилось. Я ничего им не рассказал. Когда они уж очень надоедали, я смотрел на корабль, стоявший на столе и мне становилось легче.
На следующий день мама повела меня в больницу. Мне сделали электороэнцефалограмму. Она ничего не показала.
– Ваш мальчик совершенно здоров – сказал врач. Мама немного успокоилась.
Правда две недели после этого я не ходил в школу. Сидел дома. Но я не скучал. Каждый день ко мне приходил дядя Коля. Он играл со мной. Рассказывал о море. И когда он говорил о нем, я закрывал глаза и слышал шум волн, крики чаек и соленые брызги летели мне в лицо… А ночами мне снилось море, синее море с белыми барашками волн, такое, каким его описывал дядя Коля.
В общем мы с дядей Колей подружились. Ему почему-то нравилось возиться со мной. Он брал меня всюду. Даже на свидания с девушками. Тогда я сидел тихо, чтобы не дай Бог не помешать ему. Пару раз мы ездили с ним на рыбалку.
Ночевали в палатке. Варили в котелке уху. Дрова в костре сухо потрескивали, выстреливая искрами. На черно-белом небе горели звезды. Рядом журчала река. Дядя Коля часами молча смотрел на огонь и вокруг была такая тишина!… Мне было хорошо с ним.
Наша дружба продолжалась почти два года. Потом дядю Колю арестовали. Я был во дворе, когда его вывели – руки скованы наручниками за спиной, а на губах дерзкая усмешка. Садясь в «воронок» он оглянулся, нашел меня взглядом и ободряюще подмигнул, мол «не горюй, все будет хорошо». Потом его увезли. Я убежал домой и долго плакал уткнувшись в подушку.
Вскоре мы узнали, что дядя Коля был в банде, грабившей инкасаторов. На их счету было четыре трупа. Дядю Колю приговорили к расстрелу, который заменили тринадцатью годами тюрьмы. Баба Тася снова осталась одна.
