С непробиваемым щитом, С мечом нещадным Ач-албарс, Во всем величии своем Под флагом красным хан Манас. Как грозный селевой поток, Кыргызы двинулась в поход. Звучали шутки, громкий смех, Как будто вышли для утех. Но тут заметили чоро: Манас был мрачен, нелюдим, Никто не мог общаться с ним. — Что с вами, доблестный байке? Печальны вы, в глазах тоска. А может, к Каныкей-джене — Заглянем на прощанье, а? — Спросил шутливо Алманбет. И тут раздался громкий смех, И сам Манас захохотал: Видать, вопрос такой он ждал. Лукаво глянув на Алму, Он по усам провел рукой, Дорогу указал камчой. — Великий бабник наш батыр! — Шутили меж собой чоро, К хануме на прощальный той От хана получив добро. Навстречу им из ак-орго Степенно вышла Каныкей И сорок девушек за ней: Как стайка белых лебедей, В нарядах, красочных шелках, С улыбкой тайной на устах. Увидев томный, нежный взгляд, Созвездье сказочных очей, Манаса боевой отряд Свалился со своих коней! — Девчонки красотой своей Ребят убили наповал. А с кем теперь я в бой пойду? — Смеялся грозный аксакал. — Добро пожаловать, мой хан! Мы рады встретить, угостить, В поход батыров проводить,— Журчал, как ласковый ручей, Прелестный голос Каныкей. Тулпара за узду взяла (Ей был покорен Ак-Кула) И в юрту белую свою Открыла хану дверь она. Когда дружина и Манас Наелись досыта и всласть, В крови батыров заиграл Хмельной арак из кумыса, Сказала Каныкей гостям: — Родные наши, вы сейчас В поход уйдете на Китай, В далекий и опасный край. В Китае люди, говорят, Как в муравейнике кишат. Молиться будем богу мы, Чтоб из походов боевых Пришли с победой и в живых. Бешметы сшили мы с броней, Чтоб каждый был неуязвим. Одежда цвета одного, Чтобы дружинника-чоро Не перепутали с другим. Как символ наших снежных гор, Мы белый головной убор Пошили каждому из вас, Чтоб от жары и ветра спас. И сорок девушек подряд, Вручая боевой наряд — Бесценное в боях добро, До слез расстрогали чоро. Тревожной думою своей В слезах делилась Каныкей: — Послушай, брат наш Алманбет, Тебе прощальный мой завет. Идете вы на смертный бой — Бог знает, кто придет живой! В поход кровавый на Китай Я умоляла не ходить. Там Нескара и Конурбай Манаса могут разгромить. Но муж мой был неумолим, Ничто не сделаешь ты с ним, Когда мужчина одержим. Боюсь я, брат наш Алманбет, Что не вернется он живым. За ним кровинушки родной — Наследника на свете нет. Родную щечку малыша Не прижимала я к грудям, И плач ребенка своего Я не слыхала по утрам. Коль не вернется он живой, Боюсь, что в вечный мир иной Уйду бездетной я вдовой!
