Уилл, сменив пращу на короткий меч, погнался следом за ними.
– Пусть уходят, – сказал Дорн. – Не стоит преследовать их по лабиринтам катакомб, которые они знают как свои пять пальцев, а мы нет. Мы же получили то, за чем пришли. Кто-нибудь ранен?
– У меня царапины на руке и колене, – сказал Рэрун.
– Я получил шлепок по спине, – сказал Уилл. – Вряд ли это серьезно.
Вдруг Тэган заметил, что певчая дракониха вся дрожит и сгибается, словно ее тошнит, а челюсти у нее красны от крови.
– Кара? – позвал он. – Кара! Что с тобой?
– Ничего, – вздохнула она, – Запах крови вызывает вспышки безумия, но я могу с ними бороться.
Ее гибкое змеевидное тело стало уменьшаться в размерах, длинная шея укоротилась, крылья и хвост исчезли, и перед ними снова появилась стройная молодая женщина. Она яростно вытерла губы и руки подолом платья, словно желая содрать кожу.
Тэган и охотники отвернулись, видя, что ей необходимо побыть одной. Павел тем временем осмотрел у всех раны, полученные в бою. Все они оказались поверхностными.
– Нам повезло, – сказал Рэрун, и Тэган с ним согласился.
– Надо только выяснить, насколько нам повезло, – сказал маэстро и, подойдя, встряхнул очнувшуюся Циллу. – Нужно найти уютное местечко и послушать, что нам расскажет эта очаровательная дама.
При других обстоятельствах Кара предпочла бы как можно скорее убраться из катакомб, и не только потому, что в любой момент для спасения своей предводительницы могла подоспеть еще одна группа оккультистов. Сама атмосфера этого подземелья, наполненная духом некромантии, была удушающей для тех, кто чувствителен к подобным проявлениям, особенно в таком смятенном состоянии духа, как у Кары. Но гораздо разумнее было допросить Хозяйку Порфиры на месте, чем тащить ее по улицам, рискуя привлечь внимание стражи. Поэтому они нашли зал, явно обставленный для бесед и отдыха, и толкнули Циллу в самое неудобное на вид кресло. Рэрун в качестве дозорного встал в дверях. Все смотрели на пленницу враждебно и недоверчиво.
Кара предпочитала разделить общее настроение, чем постоянно думать о тошнотворном, но притягательном вкусе человеческой крови, который она все еще ощущала во рту, и о постыдных, соблазнительных мыслях и желаниях. Лучше, чем вспоминать о том, что Дорн видел, как она была на краю безумия. Хотя вряд ли его отношение к ней могло бы стать еще хуже, и это было мучительнее всего.
Тэган улыбнулся Цилле и сказал:
– Как я и предвидел, без вуали вы еще более обворожительны.
И хотя бровь у нее была рассечена и из раны сочилась кровь, а ее захватчики сняли с нее балахон с бесчисленными кармашками для талисманов и вместилищ заклинаний, Цилла ответила насмешливо и спокойно, с завидным самообладанием.
– Вам следовало бы отдать том, когда я попросила вас об этом, маэстро. Вы думаете, что одержали победу, но это иллюзия. Вы с вашей жалкой кучкой друзей умрете в наказание за то, что содеяли.
– Но не сегодня, – сказал Уилл, – и скорее всего вы увидите Девять Кругов раньше нас. Займите для меня местечко поближе к элю.
– Если бы вы хотели меня убить, – ответила предводительница Культа, – то могли бы сделать это еще в ритуальном зале.
Хафлинг хитро взглянул на нее и сказал:
– А что, если Тэган считает, что за ваши злодеяния вам надо вырвать ногти, поджарить пятки в горящих углях и только после этого перерезать вам глотку?
Цилла посмотрела на Павела и ответила:
– Я вижу среди вас жреца бога утра. – Ее взгляд скользнул на Кару. – И певчего дракона. Вы двое не допустите пыток, даже если эти головорезы и решатся на них.
– Может, вы и правы, – сказал кареглазый священник. – Но Летандер не запрещает нам передать вас в руки королевской стражи для повешения, сожжения или другого наказания, положенного предателям и ведьмам.
– И это подводит нас к интересному вопросу, – растягивая слова, произнес Тэган. – К какому типу оккультистов вы относитесь, милая? Допрашивая сегодня вечером ваших последователей, мы выявили две разновидности. Одни – что-то вроде лунатиков, фанатично преданных Саммастеру и готовых умереть за его дело. Другие же – лицемеры, служащие Культу только в надежде получить богатство и славу. И те, и другие решили предать вас ради спасения своей шкуры.
Цилла внимательно посмотрела на него:
– Не уверена, что, ответь я на ваши вопросы, вы отпустите меня на свободу.
– Ожидаете мести? – спросил авариэль, приподняв бровь. – Что ж, вы правы. Я бы с большим удовольствием пронзил вашу алебастровую грудь шпагой и посмотрел, как ваше прелестное безжизненное тело рухнет на пол. Но к счастью для вас, я многим обязан моим товарищам, а для них важно получить от вас кое-какие сведения. Кроме того, я не собираюсь лишаться удовольствия. Мы не обещаем вам неприкосновенности, только преимущество. Рыцари рано или поздно узнают о вашей измене, и к тому моменту вам лучше ретироваться. Вам придется всю оставшуюся жизнь прятаться, убегать и оглядываться. Вы никогда больше не увидите свою семью и друзей. Никогда не будете больше наслаждаться удобствами и почетом в Лирабаре, которые удовлетворили бы любого, кто признает приличия и имеет хоть каплю разума.
– Да что вы об этом знаете? – бросила она в ответ. – Вы понаторели в трюках, но по сравнению с истинной магией вы ничто. Я – настоящая колдунья. Любые доступные людям магические силы меркнут в сравнении с силой, которой мы обладаем благодаря интеллекту и долгому и упорному труду и учебе. Даже в Импилтуре я должна улыбаться тем, кто стал лордом просто по праву рождения или потому, что умеет раболепствовать. А я… – Она оборвала речь на полуслове и горько улыбнулась. – Извините, маэстро. Вы коснулись больного вопроса, но полагаю, нам нужно перейти к делу. Дайте мне минуту, чтобы обдумать
