Дон Жуан

Она была, бесспорно, не нужна:
На гордый блеск снегов была похожа
Ее груди и шеи белизна.
Шекспир сказал: «Раскрашивать лилею
И золотить червонец я не смею!»

77

Жуана белый плащ прозрачен был,
И самоцветы сквозь него мерцали,
Как Млечный Путь из маленьких светил,
И золотой узор на черной шали
Горел огнем; чалму его скрепил
Огромный изумруд — и трепетали
Алмазы полумесяца над ним
Сияньем беспокойным и живым.

78

Их развлекали плясками девицы,
И евнухи, и карлы, и поэт
Последний мог успехами гордиться
И думать, что гремит на целый свет.
Вельможе не приходится скупиться,
Коль хочет быть как следует воспет:
Поэтам и за лесть и за сатиры
Отлично платят все владыки мира!

79

Он, вопреки привычке прежних дней,
Бранил былое, восхищаясь новым,
За сытный пудинг со стола царей
Стал антиякобинцем образцовым.
Он поступился гордостью своей,
Свободной волей и свободным словом,
И пел султана, раз велел султан,
Правдив, как Саути, и, как Крэшоу, рьян!

80

Он изменялся, видя измененья,
Охотно, как магнитная игла:
Но чересчур вертлявой, без сомненья,
Его звезда полярная была!
За деньги, а порой за угощенье
Он прославлял «великие дела»
И лгал с такой готовностью я жаром,
Что лавры заслужил себе не даром.

81

Он был талантлив, если ренегат
Способен быть талантливым: к несчастью,
Все «vates irritabiles»[19] хотят
Признанья и похвал из жажды власти!
Но где же мы, читатель?! Виноват!
Простите, бросил я в разгаре страсти
И третьей песни наших молодых
В роскошном островном жилище их.

82

Поэт, весьма умелый и занятный,
Любимец многочисленных гостей,
Их забавлял игрой весьма приятной
И мелодичной песнею своей:
Порой они считали непонятной
Причудливую вязь его речей,
Но шумно выражали одобренье,
Ведь таково общественное мненье!

83

Набравшись вольнодумнейших идей
В своих блужданьях по различным странам,
Он был среди порядочных людей
Пришельцем досточтимым и желанным.
Он мог, как в ранней юности своей,
Прикрывшись поэтическим туманом,
Почти без риска правду говорить
И ухитряться все же высшим льстить.

84