Но ни за что не хочет походитьНа классиков глупец самовлюбленный:Он бредит о луне, и посемуВоздушный шар годился бы ему.100«Возы», «Возницы», «Фуры»! Что за вздор!О, Поп и Драйден! До чего дошли мы!Увы, зачем всплывает этот сорИз глубины реки невозмутимой?Ужели глупых Кэдов приговорНад вами прозвучал неумолимо?Смеется туповатый Питер БеллНад тем, кем сотворен Ахитофел!101Но кончен пир, потушены огни,Танцующие девы удалились,Замолк поэт, и в розовой тениНа бледном небе звезды засветились,И юные любовники одниВ глубокое молчанье погрузились.Ave Maria? Дивно просветленТвой тихий час! Тебя достоин он!102Ave Maria! Благодатный миг!Благословенный край, где я когда-тоВеличье совершенное постигПрекрасного весеннего заката?Вечерний звон был благостен и тих,Земля молчала, таинством объята,Затихло море, воздух задремал,Но каждый лист молитвой трепетал.103Ave Maria! — это час любви!Ave Maria! — это час моленья!Благословенье неба призовиИ сына твоего благоволеньеДля смертных испроси! Глаза твоиОпущены и голубя явленьеПредчувствуют — и светлый образ твойМне душу озаряет, как живой.104Придирчивая пресса разгласила,Что набожности мне недостает,Но я постиг таинственные силы,Моя дорога на небо ведет.Мне служат алтарями все светила,Земля, и океан, и небосводВезде начало жизни обитает,Которое творит и растворяет.105О, сумерки на тихом берегу,В лесу сосновом около Равенны,Где угрожала гневному врагуТвердыня силы цезарей надменной!Я в памяти доселе берегуПреданья Адриатики священной:Сей древний бор — свидетель славных летБоккаччо был и Драйденом воспет!106Пронзительно цикады стрекотали,Лесной туман вставал со всех сторон,Скакали кони, травы трепетали,И раздавался колокола звон,И призраки в тумане возникали,И снился мне Онести странный сон:Красавиц ужас, гончие собакиИ тени грозных всадников во мраке!107
