Стихотворения (1816-1824)

Творя на радость небесам
То, что разрушить может сам,
Тебя от смерти отрешил,
Бессмертья даром наделил.
Ты принял горький дар, как честь,
И Громовержец от тебя
Добиться лишь угрозы смог;
Так был наказан гордый бог!
Свои страданья возлюбя,
Ты не хотел ему прочесть
Его судьбу – но приговор
Открыл ему твой гордый взор.
И он постиг твое безмолвье,
И задрожали стрелы молний…

3

Ты добр – в том твой небесный грех
Иль преступленье: ты хотел
Несчастьям положить предел,
Чтоб разум осчастливил всех!
Разрушил Рок твои мечты,
Но в том, что не смирился ты, –
Пример для всех людских сердец;
В том, чем была твоя свобода,
Сокрыт величья образец
Для человеческого рода!
Ты символ силы, полубог,
Ты озарил для смертных путь, –
Жизнь человека – светлый ток,
Бегущий, отметая путь,
Отчасти может человек
Своих часов предвидеть бег:
Бесцельное существованье,
Сопротивленье, прозябанье…
Но не изменится душа,
Бессмертной твердостью дыша,
И чувство, что умеет вдруг
В глубинах самых горьких мук
Себе награду обретать,
Торжествовать и презирать,
И Смерть в Победу обращать.

Диодати, июль 1816 г.

_{Перевод В. Луговского}

Отрывок

Когда б вновь вынесла меня волна реки
К первоисточнику блаженства и тоски –
Я не поплыл бы вновь меж теми берегами,
Что пожелтевшими усеяны цветами, –
Пускай бы как теперь текла река часов,
Сливаясь с множеством безвестных ручейков.
Но что такое Смерть? Покой сердец, гробница?
И целое того, чего мы все – частица?
Ведь жизнь – видение. Лишь то из бытия
Мне кажется живым – что взором вижу я,
И мертвыми считать отсутствующих можно.
Для сердца мысль о них мучительно тревожна,
Воспоминания в час отдыха ночной
Окутывают нас печали пеленой.
О да, они мертвы и холодны; едва ли
Мы вновь увидим их, какими раньше знали.
Они изменчивы, а если и хранит
Воспоминанье тот, кто нами не забыт,
Мы все ж разлучены – лежит ли между нами
Земля, простор морской с шумящими волнами
Иль земли и моря – пока в своих гробах
В один бесчувственный мы не сольемся прах.
И кто они – жилищ подземных населенье?
Мильоны мертвецов, что стали жертвой тленья?
Тысячелетий пыль, покрывшая собой
Все то, на что ступал иль ступит род людской?
Полна обитель их молчанием глубоким
И там живут они по кельям одиноким?
Иль есть у них язык, сознанье бытия
Их бездыханного, что в мрачном напряженье
Безмолвью полночи подобно? О, земля!
Где – опочившие, и для чего – рожденье?
Усопшие – твои наследники, а мы –
Зыбь на поверхности. Среди могильной тьмы –
Ключ от глубин твоих, и служит гроб вступленьем,
Преддверьем в твой чертог с громадным населеньем.
Войдя туда как дух, я суть земных веществ
Там в превращениях постиг бы несказанных,
И видел чудеса, и – ныне бездыханных –
Открыл бы тайну избранных существ.

Диодати, июль 1816 г.