ставшую мне… второй родиной.
Он спрятал лицо в ладонях. За столом стало тихо. Гости не знали, как себя вести. Рассказанная По история была чем-то вроде оброненного платка, и собравшиеся недоумевали, то ли оставить его на память, то ли вернуть.
– Я всегда плачу, когда вспоминаю эту историю, – сказала Лея.
Глаза ее оставались сухими, но она добросовестно подыгрывала своему избраннику. Сочинительница религиозных гимнов провела рукой по глазам. Художник смущенно кашлянул, а директриса частной школы из Ньюбурга даже всхлипнула.
– Что ж, – нехотя произнес Кембл. – Ваша карьера… делает большую честь памяти вашего отца. И вашей второй родине – тоже.
Усилием воли заводчик подавил свое прежнее неприязненное отношение к По и сказал:
– Вы позволите предложить тост за ваше здоровье?
По не возражал. Все заулыбались и подняли бокалы.
Я заметил, как легкий румянец тронул его бледные щеки.
Вот так незаметный плебей из Вест-Пойнта за короткое время ухитрился вызвать у одного из величайших людей Америки сначала искреннюю ненависть, а затем такое же искреннее восхищение. По упивался своим триумфом, забыв, насколько коварными бывают такие мгновения славы. Лицо, спрятанное в ладонях, – впечатляющий театральный жест едва не привел его к провалу. По задел свои приклеенные усы, и те начали отрываться.
Первой этот конфуз заметила Лея, которая стала подавать мне отчаянные сигналы. Миссис Кропси как- то странно поглядывала на бравого лейтенанта, словно тот таял у нее на глазах. Наконец я понял, в чем дело: один ус навис у По над губой и вздрагивал, словно мышиный хвостик. Еще немного, и тепло дыхания вовсе сорвет эту маскарадную фальшивку.
Я быстро встал.
– Лейтенант Ле-Реннэ, могу я перекинуться с вами парой слов наедине?
– Конечно, – с некоторым сожалением ответил По, которому не хотелось покидать место своей славы.
В доме Кембла было не так-то просто найти помещение, где бы не торчал кто-то из слуг. Я вспомнил, что одна из комнат имеет выход на веранду, и потащил мсье лейтенанта туда.
– Лэндор, что вы затеяли? – сердито прошипел По.
– Что я затеял?
Протянув руку, я поддел пальцем его фальшивый ус.
– В следующий раз, мсье лейтенант, не жалейте гуммиарабика.
Его глаза были готовы выскочить из орбит.
– Боже!.. Лэндор, кто-нибудь еще это заметил?
– Думаю, только Лея. Впрочем, нет, миссис Кропси тоже. Но, к счастью для вас, эта дама пришлась здесь не ко двору.
По стал лихорадочно шарить в карманах.
– У меня еще остался…
– Что?
– Нюхательный табак.
– Зачем он вам сейчас?
– Неужели не догадываетесь? Табачный сок клейкий. Сгодится вместо гуммиарабика.
– Ну, если вам нравится благоухать, как плевательница… Хватит, По. Вы разыграли отличный спектакль. Пора опускать занавес и…
– Вы хотите, чтобы я трусливо ретировался и поставил в неловкое положение Лею? – Его глаза блестели, как у волка. – Это наш первый вечер. Здесь нам никто не мешает. Я скорее уйду из академии, чем отсюда. Я остаюсь, и мне все равно, будете вы мне помогать или нет.
– Не буду. И, пока я еще не успел на вас рассердиться, объясните, где вы раздобыли эту форму.
– Эту? – По оглядел себя с ног до головы, словно только что ее надел. – Форму мне дала Лея. Сказала, что осталась у них от покойного дяди. Кстати, посмотрите, как здорово эта форма на мне сидит.
По смотрел на мое лицо, и его улыбка медленно гасла.
– В чем дело, Лэндор?
Я ухватил край мундира и провел пальцем в том месте, где прежде были следы крови. Ткань оказалась чистой.
– Я не понимаю вас, Лэндор. Что случилось?
– Вы хоть догадались почистить этот наряд? – едва сдерживая бешенство, спросил я. – Может, у вас все-таки достало ума пройтись по нему щеткой, прежде чем надевать?
– А зачем? Форма и так вполне чистая.
– Значит, Лея догадалась вычистить форму.
