Что, совсем плохо? — посочувствовал Тревье.
Ну, не совсем, — отозвался Мишель. — Мы вообще-то зашли, чтобы попросить у мсье Олива таблетки.
Радист язвительно фыркнул.
Таблетки мсье Олива? Да это же курам на смех! Он хранит свои пилюли с того самого дня, как эту галошу спустили на воду, а это, поверьте, не вчера случилось. Скатайте шарик из хлебного мякиша и проглотите — эффект будет тот же.
Мишель еле сдержался, чтобы не напомнить радисту, что именно он, а не кто иной, направил их к коку за таблетками. А повар даже руками всплеснул от, возмущения.
Ах, господин Тревье… господин Тревье! — повторял он с упреком. Даже если бы радист обвинил его в том, что у него подгорело жаркое, Олив и то не так бы расстроился.
Тревье же, решив, вероятно, довести шутку до конца, продолжал:
Идемте со мной, молодые люди! Я дам вам то, что нужно. Гарантирую, что будете спокойно спать до утра и видеть чудесные сны. Причем средство самое безобидное, точно говорю!
Оставив на кухне одного первого помощника, радист с кузенами удалились. Даниелю становилось хуже с каждой минутой. Заметив это, Мишель предложил:
Иди-ка ты, старик, ложись, а я принесу таблетки. Зачем вдвоем-то ходить?
Думаешь?
Конечно, иди!
Даниелю не нужно было повторять дважды. Он направился прямо в каюту, а Мишель пошел за радистом.
В радиорубке царил ужасный беспорядок. Тревье выдвинул один из ящиков.
Моя личная аптека, — сообщил он.
В этой самой аптеке валялись в беспорядке пузырьки и упаковки с таблетками, а также пакет трубочного табака, игральные карты и… детективный роман.
Радист порылся в ящике, выбрал одну из коробочек, похожую на те, в которых продают аспирин, и высыпал ее содержимое себе в руку.
Вам повезло, ребята! Осталось ровно две! — воскликнул он.
Спасибо, господин Тревье, а вам самому-то они не понадобятся?
Нет. Я старый моряк. Вечно таскаешь за собой какие-то лекарства, сам не знаешь зачем. Это все жена! А таблетки Олива пригодятся, я думаю, пассажирам с самолета.
Повезло им, что упали прямо рядом с нашим кораблем!
Это точно! Кто же в наши дни летает без рации?
В дверь постучали, вошел капитан Памье. Лицо Тревье сразу помрачнело.
Скажите, Тревье, на наш запрос о самолете что-нибудь было?
Нет, капитан. Ваше послание я передал на базу в Марселе. С тех пор ничего!
Как только что-нибудь появится, немедленно известите меня! — И, повернувшись к Мишелю, капитан добавил — Как? Вы еще здесь? А я думал, давно в постели.
Уже иду, капитан. Спокойной ночи! Еще раз спасибо, мсье Тревье!
Мишель сбежал с мостика и поспешил к своей каюте.
Он так торопился, что поскользнулся и ударился плечом о косяк. От падения его удержала чья-то могучая рука.
Мальчик поднял голову — перед ним, улыбаясь, стоял боцман.
Не ушибся? — спросил моряк.
Да нет, спасибо вам!
На корабле и ходить надо учиться заново смеясь, отозвался боцман. — Мы все через это прошли в первое свое плавание!
Мишель не ответил: он как раз заметил, что, падая, выронил одну из таблеток. Боцман козырнул ему и ушел.
Спокойной ночи, мсье! — крикнул Мишель вдогонку.
Моряк удалился, и Мишель принялся за поиски потерянной таблетки. Но все было тщетно.
Вот черт! — прошептал мальчик. — Одной таблетки на двоих явно будет маловато. Ну что же, тем хуже для меня. Сам виноват, сам и страдать буду!
Он секунду поколебался — не вернуться ли на камбуз и не попросить ли таблетку у кока? Но потом решил, что не стоит.
— Да ладно! В конце концов я и так засну! И Мишель отправился в каюту.
Даниель только что с трудом выбрался из своего дождевика.
Это не плащ, а скафандр какой-то! Вообще не гнется! — ворчал мальчик. — Не представляю, как это матросы умудрялись еще грести в таких панцирях? В нем как в парилке!
Мишель налил из кувшина, укрепленного возле иллюминатора, пресной воды.
На вот, пей свою таблетку! — Он подал стакан брату.
Даниель тут же проглотил лекарство. Пока Мишель стягивал дождевик, Даниель устроился на верхней койке.
Знаешь, о чем я думаю? — спросил он.
Разумеется, нет. Может, об обещанных радистом прекрасных снах?
Вовсе нет. Я думаю, в какой ужас пришли рыбы, когда увидели опускающийся на дно самолет.
Ну что ж, давай продолжай в том же духе. Лично я собираюсь спать.
Мишель решил не надевать пижаму и так и остался в джинсах и джемпере. Морская болезнь заставляла его экономить движения и как можно больше лежать. Мальчик вытянулся на постели и закрыл глаза. На какое-то время ему стало получше, но очень скоро неприятные ощущения вернулись.
'Конечно, наш корабль куда надежнее самолета… И все же сейчас я предпочел бы оказаться отсюда подальше', — признался он себе.
Мишель лежал и слушал корабельные звуки, стараясь представить себе, что ощущали потерпевшие крушение. Размеренное посапывание кузена начинало его злить.
— Даниель, ты спишь? — прошептал он. Ответа не последовало.
'Везет же! Смотрит себе свои прекрасные сны…'
Вскоре Мишелю тоже удалось задремать. Время от времени он просыпался, переворачивался на другой бок и снова погружался в забытье. В какой-то момент он заметил, что совсем стемнело. В сочившемся сквозь иллюминатор свете нельзя уже было разглядеть даже переборку напротив.
'Ночь наступила, — в полусне подумал мальчик. И, несмотря на свое сонное состояние, почему-то добавил про себя: — Теперь мы уже совсем близко от Балеарских островов!'
Позже он сам удивлялся, что вдруг вспомнил в этот момент о замечании, брошенном днем капитаном.
'Уже, наверное, часов девять…' Мишель хотел проверить себя, но так и не успел поднести часы к глазам…
3
Дважды ударил корабельный колокол. Значит, окончился первый час третьей вахты. Так и есть — девять вечера.
Мишель не стал даже глядеть на часы.
Он потянулся, испытывая приятное ощущение комфорта и безопасности: матросы на посту. По крайней мере, тот, кто дернул веревку колокола[3].
На минуту Мишелю стало стыдно: эгоист он все-таки!
'Хотя… окончится вахта, и они тоже пойдут отдыхать', — успокоил он себя.
Судно держало курс на зюйд-зюйд-вест, медленно, но верно двигаясь к конечной цели; так вьючное животное, хорошо знающее дорогу, идет и идет своим путем без понуканий погонщика.
