Бертэн с достоинством кивнул и удалился. Мишель вошел в с*ад, запер за собой калитку и вынул ключ из замка.
— Ну и история! — простонал он. — Ну и история!..
Однако в глубине его души, полной смятения, уже поднимала голову воля к борьбе. Нет, он не станет пассивным объектом вздорных, незаслуженных обвинений!
— Ну что ж, посмотрим, мсье Ришар де Маливер! — бормотал он, поднимаясь по ступенькам крыльца. — Придется вам дать кое-какие объяснения… и ответить за свои поступки!..
Воодушевленный этим своим решением, Мишель направился прямо в кухню.
«Волнения, видимо, способствуют аппетиту, — сказал он себе. — Пожалуй, не буду я ждать этого соню Даниеля и позавтракаю один…»
И он спокойно, стараясь забыть все, что произошло ночью и утром, принялся готовить себе какао.
Мишель доедал последний кусочек поджаренного хлеба, когда дверь в кухню открылась.
На пороге появилась Анриетта; лицо ее слегка осунулось от усталости.
Вы уже встали, Мишель? — сказала она. — Приятного аппетита.
Доброе утро, Анриетта. Я уже кончаю… и уступаю вам» место.
Нет-нет, сидите. Мне нужно сказать вам кое-что. Я сделала одно странное открытие…
«Еще одно?!» — чуть не воскликнул Мишель. Но набитый рот, а также вежливость заставили его промолчать. И он тут же поздравил себя с такой сдержанностью: ведь в противном случае ему пришлось бы много чего объяснять Анриетте. А она наверняка рассказала бы все Ришару. Мишелю бы не хотелось, чтобы Ришар был излишне осведомлен, прежде чем Мишель поставит перед ним кое-какие вопросы.
Какое открытие? — спросил он. — В связи с господином Иксом?
Вероятно, да…
Она, казалось, не спешила рассказать ему, что же она такое нашла. Не спешила и с завтраком, который она готовила на английский манер, как привыкла в коллеже. Когда Мишель убрал со стола посуду, она спросила:
— Вы могли бы пойти со мной?
Мишель согласился. Когда они вышли в гостиную, там как раз появился Даниель.
Лицо его было еще опухшим от сна, он двигался как лунатик.
— Бедняга! — воскликнул Мишель. — Ты, я вижу, поднялся ни свет ни заря, честное слово!..
— Добрый день, Анриетта, — пробормотал Даниель. — Вы что, все уже встали? Сколько сейчас времени?
Мишель расхохотался.
Половина седьмого. Ты еще никогда не вставал так рано!
Ты куда это? — поинтересовался Даниель.
Анриетта собирается нам кое-что показать… Пойдем с нами! Если ты в состоянии, конечно… Если нет, то лучше побереги себя, старина!
Даниель неуклюже ткнул брата кулаком в плечо. Тот снова расхохотался.
— Я иду, — сказал Даниель.
Анриетта привела их в свою комнату. Остановившись возле двери, девушка показала им на картины.
Все пять «шедевров» графини Гортензии висели на месте. Мальчики не поняли, что Анриетта имеет в виду.
Ничего не замечаете? — спросила она.
Ну, пожалуй что, — ответил Мишель, — предпоследняя висит чуть-чуть криво.
Верно, — подтвердил Даниель, — она слегка покосилась.
Именно. И к тому же она висит не на своем месте.
Ребята присмотрелись внимательнее. Они никогда не обращали особого внимания на эти картины. Их наивная техника, немного кричащие краски могли бы привлечь взгляд разве что очень снисходительного критика.
А где она раньше висела? — спросил Мишель, подходя ближе.
Она висела последней, — сообщила Анриетта.
Значит, кто-то их перевесил?
Думаю, да…
Мишель наморщил лоб, потом, помолчав, спросил:
— Простите, но это, может быть, важно: вы так
Анриетта ни секунды не колебалась.
Уверена, — сказала она. — Вы сами можете заметить, что пять картин составляют одну серию… в известном смысле.
Серию?.. Ну-ка, ну-ка… Это уже интересно, — пробормотал проснувшийся наконец Даниель.
Они подошли ближе и увидели, что картины действительно составляют последовательную серию символических сюжетов. На первой был изображен ребенок, играющий в лучах утреннего солнца; на второй — тот же ребенок, но он уже шел в школу; на третьей он обедал в кругу семьи, на четвертой — возвращался в школу; и, наконец, на пятой этот ребенок на фоне заходящего солнца получал похвальную грамоту… Сейчас закат оказался раньше возвращения в школу.
Значит, можно предположить, что господин Икс разглядывал эти картины?
Да, — согласилась Анриетта. — Или стену за ними… или их обратную сторону, что-то там отыскивая. Я читала историю про конверт, приклеенный на холст, на тыльную сторону.
Да… Я тоже что-то такое читал. А вы сами-то до сегодняшнего утра осматривали картины? — спросил Мишель.
Нет, конечно… У меня не было для этого никаких причин. К тому же горничная регулярно сметала с них пыль, и если бы там что-нибудь было, она мне наверняка бы сказала об этом.
Хм… допустим. Вы позволите, мы взглянем на них с обратной стороны?
Пожалуйста… Я вам помогу.
Они сняли картины и придирчиво осмотрели их. Для полной уверенности они даже вынули их из рам. Но в конце концов вынуждены были признать, что не обнаружили в этих «поделках», как они их называли, ничего, что могло бы заинтересовать господина Икс…
Значит, — сделал вывод Даниель, — дело тут не в картинах. Он снимал их по какой-то другой причине.
Ну-ну, — запротестовал Мишель. — Только без поспешных умозаключений! Скажем лучше так: мы пока не нашли в них ничего необычного… Но, может быть, ты и прав. Возможно, господин Икс снимал их, чтобы простукать стены?
Простукать стены? — ужаснулась Анриетта. — Зачем?
Наивность ее восклицания рассмешила Мишеля.
Если бы мы ответили на этот вопрос, — сказал он, — мы бы знали, кто такой господин Икс. Если ему известен какой-то секрет этого дома, значит, это кто-то из семьи Маливер или из тех, кто с ней связан.
Вы хотите сказать, кто-нибудь из прислуги?
Может быть… Или родственники графини Гортензии…
Анриетта потерла лоб, словно пытаясь избавиться от наваждения.
Господи! — произнесла она. — Как мне все это не нравится! Мне теперь точно будут сниться дурные сны… А мы не можем сами простукать стены? Если мы найдем то, что искал господин Икс, может, он оставит нас в покое?
Неплохая идея, — согласился Мишель. — Давайте простукаем!
Эй, послушайте! — запротестовал Даниель. — Я же еще не завтракал.
Иди завтракай, милый мой. Я начну без тебя, а ты придешь, как только поешь.
