украли у него.
— Мы пытались, — сказал Шенг, глядя на Харви.
— Но он не захотел.
— Так что, — продолжала Мистраль, — мы решили, что он должен быть у тебя.
Электра протянула Гермесу древний волчок с нарисованной на нем радугой.
Гермес, чуть смущенный, взял его и сжал в пальцах.
— А что показывает этот волчок, по-твоему? — спросил Харви.
— Не знаю, — признался инженер. — Чтобы ответить тебе, мне нужно посмотреть книги. Может быть, те, которые остались от библиотеки профессора.
— А что тебе говорит инстинкт?
— Радуга — это мост. Мост соединяет две вещи, которые были далеко. Это проход, приближение, связь. Способ преодолеть что-то, что разделяет, — ответил он, волнуясь.
— Смелее… запускай! — подбодрил Шенг, указав ему на деревянную карту. — Посмотрим, что он покажет.
— Что за карту мы положим на деревянную? — спросила Мистраль.
— Я бы положила что-нибудь… большое. Давайте карту мира, — предложила Электра, раскладывая на карте планисферу изображавшую все континенты.
Гермес кивнул, получше устроился на кровати, потом поставил волчок на карту.
— Я готов, — сказал он.
И запустил его.
Волчок вертелся по морям и континентам, пока не дошел до отдаленного городка в центре Сибири, почти на границе с Китаем. Здесь он, казалось, остановился, вращаясь вокруг своей оси все медленнее и медленнее.
— Сибирь?! — воскликнули ребята, вопросительно посмотрев друг на друга.
Но за секунду до остановки волчок вдруг описал большую дугу, пересекая русские степи, Уральские горы, Западную и Восточную Европу и остановился в…
— Париж! — с восторгом воскликнула Мистраль.
Шенг разочарованно скривился:
— Интересно, а в Шанхае никогда ничего не произойдет?
— Волчок соединил Сибирь и Париж, — заключил Харви.
— Почему?
Никто из них не мог дать ответа.
— Огонь соединил Рим и Нью-Йорк, — продолжал Харви, касаясь зеркала Прометея.
Потом он взял красный камень.
— Возможно, следующей связью станет этот камень?
Прежде чем кто-либо смог ответить, дверь больничной палаты резко распахнулась.
На пороге появилась Линда Мелодия с платиново-белыми волосами.
— Тетя! — воскликнула Электра, увидев ее. — Что ты сделала со своими волосами?
Дама пригладила волосы.
— Правда, красиво? Я решила, что нью-йоркский парикмахер все сделает лучше всех! Но, пожалуйста, не будем говорить обо мне! Добрый день! — сказала она Гермесу. — Вы, должно быть, тот друг из Рима, о котором Электра столько рассказывала?
— Ну да, — улыбнулся Гермес.
— Боже, но что с вами? — спросила тетя Линда, в два прыжка добежав до кровати.
Шенг убрал волчки, но не смог спрятать камень и зеркало.
— Какие красивые сувениры! — воскликнула женщина. — Где вы их взяли?
Даже не дав им времени что-то сказать, она схватила предметы в поисках этикетки.
— Но они такие грязные, — провозгласила она, перекладывая их на тумбочку. — На постель лучше не класть.
Электра попыталась оттолкнуть ее, но безрезультатно.
— Тетя, послушай, мы прощаемся с Гермесом. Скоро…
Линда Мелодия энергично вскинула голову. Она поискала стул, нашла и подтащила к краю кровати. Оттуда она осмотрела всех пятерых, одного за другим.
— Хватит, дети мои! Теперь садитесь поудобнее и расскажите мне все-все-все об этих волчках и об этой деревянной коробке.
— Тетя…
Линда угрожающе подняла палец:
— Иначе, как только я их увижу, я их выброшу.
Ребята обменялись долгими встревоженными взглядами.
— Кто хочет начать? — спросила Линда.
ОТШЕЛЬНИК
Неподвижный за стеклами своего небоскреба, в непроглядной ночи, мужчина не хотел поддаваться сну. Он ненавидел спать. А больше всего он ненавидел сны.
Он стоял и смотрел в окно.
Мелкий дождь барабанил по стеклу Серые облака на горизонте скрывали самые отдаленные районы Шанхая. Минуты бежали быстро.
Никто не звонил.
Мужчина терпеливо ждал, хотя терпение никогда не было его сильной стороной.
Якоб Малер умер.
Эгон Нос не звонил.
«Так!» — щелкнул автоматический календарь на столе, отмечая полночь.
Двадцать первое марта, первый день весны.
Мужчина снял очки в черной оправе и сжал их в кулаке. Он хотел бы разбить их. Но не сделал этого.
Он думал, что все будет по-другому.
Он думал, что к весне он будет контролировать большую часть Договора.
Но в Риме он потерял своего лучшего агента, а в Нью-Йорке — контакт со своим самым доверенным человеком.
Двадцать первое марта. А у него все еще нет карты.
— Не думайте, что вы двигаетесь вперед, — угрожающе сказал мужчина. — Вы еще ничего не знаете. Вы ничего еще не поняли. Мы две стороны одной медали, мистер Миллер, синьорина Мелодия и мадемуазель Бланшар. А что касается тебя, китайский малыш, то рано или поздно ты вернешься проведать свою семью. Рано или поздно.
Ребята шли по дороге, которую для них подготовили другие. Неясная дорога, которую ревниво охраняли годами. Таинственная дорога. Даже для мужчины, который стоял перед окном своего небоскреба. Но это дорога, которая среди прочих ведет к секрету Столетия.
— Не важно, по какому пути ты придешь к истине. К такой важной тайне не может вести единственная дорога. Если ты ее откроешь, береги ее и не давай ее открыть другим. Вот секрет Столетия… — прошептал мужчина, прежде чем отойти от стекла.
Он сделал несколько шагов в комнату, открыл единственную дверь и вышел. Как только дверь закрылась, воздух из кондиционера начал стерилизовать комнату, чтобы избавить ее от любого источника инфекции.
Мужчина шел по коридору.
— Столетие говорит нам, откуда мы приходим и куда уходим. И на какое время…
Коридор был длинный — почти двести метров. В нем не было ни дверей, ни света. Высокие стены,
