значилось: «ИТАЛЬЯНСКАЯ КУХНЯ. Спагетти с м/шариками. 1200 ккал.».
Конгрессмен уныло уставился на «б. г. у.» у себя на коленях.
– Да уж, вкуснотища, наверно. – Он кинул упаковку обратно. – Можно, я сяду за руль?
Это противоречило всем инструкциям.
– Э…
– Да ладно вам. Ну пожалуйста! Дома у меня такой возможности не бывает. Я такой невезунчик, что меня всюду везут. Очень вас прошу.
Когда младшему брату Касс было пятнадцать, она давала ему поводить. Конгрессмен Ранди, мужчина под сорок, вдруг стал выглядеть как подросток.
– У меня могут быть серьезные неприятности, – сказала она.
– Если вы не пустите меня за руль, – проговорил Ранди весьма серьезным тоном, – я прочту «Кремацию Сэма Макги» целиком. И вы сойдете с ума, не удержитесь на дороге, и мы оба погибнем.
Она остановила машину. Они поменялись местами и тронулись с места – довольно мягко.
– Чуть-чуть тяжелей в управлении, чем моя, – заметил Ранди.
– Она бронированная, – сказала Касс.
– Ну еще бы. Отлично. Есть тут какие-нибудь кнопки, на которые я не должен нажимать? Запуск ракеты, катапультирование, дымовая завеса? Кстати, вон деревня.
Они ехали по долине. В нескольких милях показалось скопление домов. Над крышами поднимались дымки.
– Там нас, наверно, покормят, – сказал Ранди.
– Исключено. Мы движемся по периметру зоны наших действий. Тот городок – вне ее. Мы сможем поесть, когда вернемся в Гнилюк.
– Держу пари, что эта деревня – гастрономический центр региона. Своего рода боснийский Лион.
– Мне трудно поверить, что здесь где-нибудь может быть «гастрономический центр», – отозвалась Касс.
– Послушайте, капрал, я приехал сюда ради фактов. И в данный момент факты, которые меня больше всего интересуют, следующие: кусок жареной курицы, деревенский сыр, ароматный хлеб и бутылка местного винца. Кстати, как оно здесь? Не очень? Гм… тогда, может быть, ограничимся пивом.
Не обращая внимания на протесты Касс, Ранди свернул с главной дороги на боковую, которая вела к деревне. В воображении Касс замаячили сербские снайперы, высовывающиеся из-за кустов. Она потянулась к рации.
– Что вы делаете? – спросил он.
– Сообщаю на базу, что меня похитил конгрессмен США.
– Правильная мысль. А то мало ли что.
Касс проинформировала дежурного офицера об их местонахождении. Он выразил беспокойство, но Ранди был целеустремлен, как учуявшая трюфели свинья. Через несколько минут они въехали в деревню.
На маленькой площади стояло несколько местных. Касс увидела вывеску, которая могла означать, что здесь чем-то кормят. Они вошли внутрь. В помещении было тепло, влажно от пара и пахло застарелыми соленьями. Касс обменялась несколькими примитивными фразами с толстой, украшенной бородавкой пожилой женщиной – по всей видимости, хозяйкой.
– Что вы заказали? – спросил конгрессмен.
–
– Переведите мне, глупому.
– Пирог с требухой.
– Ух ты! – сказал Ранди. – Ням-ням.
Оказалось, в общем, съедобно. Конгрессмен выпил бутылку местного пива, которое, заметил он, «немножко отдавало хмелем».
Пока они ели, вошли и сели за стол трое мужчин свирепого вида. Уставились на Касс в американской форме, на ее спутника. Ранди приветливо взглянул на них и помахал. В ответ они недружелюбно осклабились.
– Республиканцы, наверно, – пожал он плечами. Заказал еще пива.
– Мой пра-пра и так далее предок, – сказал потом Ранди, подавляя хмельную отрыжку, – был знаком с Томасом Джефферсоном. Довольно близко его знал. Они – деликатный момент – покупали рабов у одного и того же торговца. На C-SPAN[24] вы про это от меня не услышите. Сохранилась их переписка на эту тему. «По-моему, я переплатил за Езекию. Мне не очень нравятся его десны». Дождитесь моего выдвижения в президенты. СМИ попируют тогда на славу! Простите, меня что-то занесло не туда. Пирог с требухой, наверно, виноват. Так вот, я хотел сказать, что в тысяча восемьсот пятнадцатом году Джефферсон написал одно письмо. Я столько раз цитировал его в «Вестнике конгресса», что выучил наизусть. Не волнуйтесь, это короче, чем «Сэм Макги». Он пишет: «Чем меньше мы будем вмешиваться в дружбу и вражду европейских стран, тем лучше». Это говорит человек, который был нашим посланником во Франции. И дальше: «Не в наши дни, но довольно скоро мы сможем взмахнуть скипетром над головами у всех, заставляя дрожать самых стойких. Но я надеюсь, что мудрость наша будет расти вместе с нашей силой и научит нас, что чем меньше мы эту силу применяем, тем больше она становится». Не в бровь, а в глаз. – Он откинулся назад и посмотрел на непрезентабельную троицу. – И вот мы опять – и вот
– Кстати, о вражде, – тихо сказала ему Касс. – Я думаю, нам надо уезжать. Эти парни – что-то они мне не нравятся.
Рандольф окинул их оценивающим взглядом.
– Не лучшие образчики природного мира, прямо скажем. Ладно, не будем рассиживаться. Спросите, пожалуйста, госпожу Бородавку, сколько мы должны.
Он вытащил толстую пачку стодолларовых купюр. Трое местных явно ее заметили. Касс содрогнулась. Мужчины встали и вышли.
Когда Ранди и Касс покинули заведение, конгрессмен спросил:
– Как насчет прогуляться по Риальто? Растрясти трехзвездочную трапезу?
– Садитесь в машину.
Ранди двинулся к водительскому месту.
– Нет, вести буду я, – сказала она.
Но спорить было бесполезно. Ключи были у него. Она села на пассажирское. Они тронулись с места. Касс нервно поглядывала в зеркальце заднего вида. Показались те трое, сели в свою машину и поехали за ними.
– Черт, – сказала она.
– Да, – отозвался Ранди. – Не еда, а просто ужас.
– Я не про еду. Эти местные. Они по нашу душу.
Ранди бросил взгляд в зеркальце.
– Скорее всего, едут по домам. К своим несчастным женам. Каково им в постели с этими типами… дрожь берет…
– Они за нами, – сказала Касс с оттенком злости в голосе. – Зря вы там размахивали пачкой денег.
– Виноват. Непохоже было, что они принимают American Express.
Касс связалась с базой и доложила о ситуации.
– Вы что, затребовали удар с воздуха? – поинтересовался Ранди. – Не очень-то по-спортивному.
– Они тут не церемонятся. Жесткая публика.
– А я что, не жесткий? – спросил Ранди и сурово выдвинул челюсть.
Машина уже следовала за ними почти вплотную. Вдруг Ранди нажал на тормоз. Машина чуть не врезалась в них.
– Что вы делаете? – заорала Касс.
